Это было мучительно, но Рудик за свою жизнь перенес много страданий и привык переносить их стоически. Вот и сейчас он стиснул челюсти и закрыл глаза. Судя по ощущениям, живые пули, словно свинцовые черви, довольно быстро прогрызали путь к мозгу своей жертвы. То есть мучиться осталось недолго…

* * *

Стальная дверь в логово Жмотпетровича была открыта нараспашку. Это было не в его правилах, но я ждал чего-то подобного. Следы Рудика и Рут вели именно сюда, и чутье мне подсказывало, что внутри я ничего хорошего не увижу.

Так и случилось.

На ступенях, ведущих вниз, лежал киб с развороченной башкой, а каша из его мозгов уже успела слегка подсохнуть, образовав на стене жуткий рисунок. Такие натюрморты обычно возникают, когда в голову влетает экспансивная охотничья пуля двенадцатого калибра, причем выпущенная в упор. Кибы не настолько тупы, как говорит о них сталкерская молва. Эти довольно неплохие боевые машины никогда не подпустят к себе врага так близко. А значит, киб хорошо знал убийцу и получил прямой приказ от хозяина не причинять ему вреда.

Вернее, ей…

Однако от смерти это Рут не спасло.

Страшной смерти.

Я узнал ее лишь по роскошным волосам и потрясающей фигуре. А вот лица у Рут не было. Как и всего остального, чему положено быть за ним. В черепе девушки зияла огромная черная дыра, делающая его похожим на жуткую чашу с гривой черных волос.

На память мне сразу пришли две смерти – Охтыжа и Сина. Правда, тогда слюна Рудика полностью расплавила тела обоих. Видимо, постсмертельная мутация не пошла на пользу боевым качествам его слюны. Или же, наоборот, превратила ее в оружие, теперь не требующее дополнительного нагревания.

Неподалеку от мертвого тела Рут валялся киб с огромной дырой во лбу. У этого, напротив, лицо осталось на месте, а все, что за ним, вынесла развернувшаяся лепестками пуля…

А возле стены лежал труп Жмотпетровича. Пуля попала торговцу в грудь, но крови под ним было немного. Прямо скажем, намного меньше, чем положено при таком ранении.

Я подошел, встал на одно колено и расстегнул сначала продырявленную кожаную жилетку, а затем окровавленную белую рубашку.

И присвистнул.

Под рубашкой обнаружился бронежилет третьего класса защиты. Хорошая модель, дорогая, знаю такие. У них бронепластины оснащены антирикошетным покрытием, защищающим тело от осколков пуль при попадании, а также демпферной прокладкой для уменьшения запреградного действия пули на тело человека.

Один из подсумков бронежилета был пробит пулей и намок от крови. Странно. Вроде пластина цела. Я расстегнул подсумок и достал оттуда разорванный контейнер для переливания крови. Хитро придумано. При попадании в грудь полное впечатление, что противнику хана.

Впрочем, на этот раз Жмотпетровича не спасла его хитрость. Он был без сознания и едва дышал. Рядом будешь стоять и не поймешь, что человек жив.

Я аккуратно снял с торговца бронежилет.

М-да, хреново дело. По ходу, выстрел был произведен практически в упор, и бронепластина все-таки проломила грудь Жмотпетровича. Огромный синяк, подвижная грудина, ледяные руки и мертвенная бледность лица не оставляли сомнения в диагнозе. Сильное внутреннее кровотечение. Торговец был еще жив, но по всему выходило, что это ненадолго. Если только у него нет в запасе какого-нибудь редкого артефакта, способного возвращать к жизни тех, кто стоит одной ногой в могиле.

Я сходил к умывальнику, набрал воды в ладони, вернулся и плеснул в лицо Жмотпетровича. Увы, в Зону скорую помощь не вызовешь, приходится обходиться подручными реанимационными мероприятиями.

Голова торговца дернулась, веки приоткрылись. Уже хорошо. Я наклонился и принялся похлопывать раненого по мясистым щекам, с каждым шлепком все сильнее и сильнее. При данных обстоятельствах боль – это единственное, что может помочь человеку прийти в себя.

Подействовало.

Жмотпетрович застонал, приоткрыл глаза – и тоненько вскрикнул, после чего закашлялся. Надрывно, с присвистом и кровью, выступившей на губах.

Я принес еще воды, влил ему в рот. Торговец хлебнул, сплюнул красную пену и еле слышно спросил:

– Кто ты?

В его глазах плескался ужас. Ну да, такую харю, как у меня, увидишь – и или сразу от страха ластами хлопнешь, или с того света вернешься, чтоб попытаться сбежать.

– Снайпер я, – сказал я.

– А что у тебя… с лицом? – прохрипел Жмотпетрович.

– В солярии загорал и немного переборщил, – отозвался я.

– Голос твой, – немного успокаиваясь, проговорил торговец. Видимо, понял что-то. – Вы же все умерли, верно? Ты, моя Рут… Та большеглазая мохнатая тварь, похожая на человека…

– Верно, – кивнул я. – Умерли, воскресли и изменились не в лучшую сторону.

– Плохая это идея – оживлять мертвецов, – прошептал Жмотпетрович.

Из его глаза скатилась слеза. Видно было, что он хочет посмотреть на мертвую Рут, но боится это сделать. И правильно, лучше не надо.

– Мне это уже говорили, – сказал я. – И чем трепаться, давай лучше тебя починим, да побыстрее, пока не стало слишком поздно. У тебя случаем нет артефакта, который останавливает внутреннее кровотечение. Или регенерона? Лучше вторая версия, улучшенная.

– Уже поздно, сталкер, – сказал торговец, безучастно глядя в потолок. – Все поздно. Потому что жить мне… давно уже ни к чему. Когда Рут погибла, очень уж я на тебя разозлился. Посчитал, что если б тебя не было, она осталась бы в живых. Всю Зону на уши поднял… чтобы тебе отомстить. Правда, потом почитал твои романы… и понял, что, если б не ты, она вообще бы не стала человеком. И не была бы счастлива с тобой. Пусть недолго, но счастлива. Это же высшая награда… любить так, чтобы быть готовым пожертвовать собой ради другого. Что может быть лучше…

Он говорил, с трудом выталкивая из себя слова. В его горле что-то хрипело и булькало, а из уголка рта по щеке стекали вниз тяжелые рубиновые капли, образуя на полу быстро увеличивающуюся лужицу. Но ему нужно было выговориться, поэтому я просто молчал и слушал.

– Я чувствую… мне немного осталось, – продолжал Жмотпетрович. – И Зоне – тоже немного. Твои измененные друзья разорвут ее на части… если ты их не остановишь. Ты тоже изменился, но я вижу – внутри ты остался тем же Снайпером. Дураком-бессребреником, всегда готовым зачем-то спасать этот насквозь прогнивший мир, который давно уже не достоин спасения. Но ктулху бы с ним, с миром, гори он в «ведьмином студне». А вот Зону спаси. Я знаю, ты сможешь.

– Как? – невесело хмыкнул я, вспомнив, с какой легкостью Фыф справился и со мной, и с Хащщем. Если б не пиявка Газира, мирно спящая сейчас внутри моей руки, я сейчас, скорее всего, был бы куском мяса, вывернутым наизнанку.

– Ты все-таки человек, а человеку не справиться с такими мутантами, какими стали твои друзья, – прошептал Жмотпетрович. – Но мутанты могут уничтожить мутантов. Как говорится, клин клином вышибают…