В отличие от меня и Баррелия наемники испытывали приподнятое настроение. Еще бы, ведь до цели оставалось всего ничего – она была где-то впереди прямо на этой дороге. И если нам повезет, мы сожжем эти проклятые орудия и уберемся из этого проклятого леса еще до заката.

Каридис не обманул. Обоз, который он сопровождал, действительно застрял в Скорбящем лесу, и мы его нашли. Вот только после этого ничего не закончилось – наоборот, все еще только начиналось. И пережитые нами по пути сюда злоключения были лишь прогулкой по сравнению с дальнейшими нашими бедами…

– Нашли! Мы их нашли! – оповестил всех вернувшийся к отряду дозорный Гиш. Своего брата Пека он, судя по всему, оставил возле обнаруженной ими находки.

– Школько там фургонов? – оживился Аррод, пришпорив коня и выехав навстречу дозорному. – Три, как и было обещано? Или меньше?

– Э-э-э… – Гиш замешкался. – Вообще-то самих фургонов на дороге нет. Но мы нашли колею, которая ведет в лес. Наверное, туда их и утащили.

– Что ж, разумно, – заключил подъехавший к ним полковник. – И правда, с чего вдруг мы решили, что южане бросят свой груз прямо посреди дороги?

– О каком грузе идет речь, сир? – осведомился у Шемница ван Бьер, выглянув из повозки. – Не о тех ли больших трехосных фургонах, чьи давнишние отпечатки колес я наблюдаю тут и там с тех пор, как мы вошли в лес?

– Правильно мыслишь, кригариец, – отозвался сир Ульбах. – Именно так и выглядят те фургоны, которые нам нужны.

– Вот как? – монах удивленно вскинул брови. – А не маловато ли транспорта для перевозки осадных орудий даже в разобранном виде? И почему их везут с севера на юг, а не наоборот, как вроде бы должно быть?

– И снова верно подмечено, – согласился полковник. – Что тут скажешь – я тебя обманул. Ни за какими орудиями мы не гоняемся. Наша миссия гораздо важнее сжигания груды деревяшек, поэтому тебя и держали в неведении насчет наших истинных планов. Но тебе же ясно, почему: ты примкнул к нам последним, поэтому я и сомневался, случайно мы тебя встретили или нет.

– Понимаю, сир, – кивнул Баррелий, вроде бы не обидевшись на такое к себе недоверие. Или обидевшись, но не подав вида. – Однако раз уж я теперь знаю про эти фургоны, мне хотелось бы и знать, что в них лежит.

– А сам-то как думаешь? – хмыкнул сир Ульбах. – Что такое тяжелое южане могут везти сегодня из Вейсарии на юг окольными путями?

– Пожалуй, мне на ум приходит только одно – ящики с гербом банка Марготти, – ответил Пивной Бочонок.

– Ты умный парень, кригариец, – вновь похвалил его Шемниц. Я хихикнул – впервые на моей памяти кто-то назвал ван Бьера так, как он всегда называл меня. – Так и есть: в этом лесу застрял секретный конвой Марготти. Один из тех, что втайне покинули Кернфорт после того, как тот перешел под власть Эфима. Многие фургоны, что вывозили золото Григориуса Солнечного обратно в Промонторию, улизнули от нашей конницы, какие-то ей удалось перехватить еще в Вейсарии. Этот конвой мы тоже потеряли бы, но ему не повезло. Он не добрался в Альермо до зимней распутицы, и до генерала Брасса дошли слухи, где он застрял. Так что захватить и вернуть его Эфиму – наш с тобой долг, ты согласен?

– Если я нанялся к вам на службу, для меня нет разницы, что возвращать Эфиму: – осадные машины или драгоценности, – сказал Баррелий. – Но поскольку кое-какие обстоятельства изменились, простите, сир, но я должен уточнить, что с моим договором. Он тоже изменился или как?

– Разумеется, изменился, – закивал полковник. – Причем в выгодную для тебя сторону. Аррод и его люди работают за долю от найденной нами добычи. Покойный Зейн Ринар тоже мог рассчитывать на нее. Его доля составляла полпроцента, и она теперь твоя. Хочешь, отдай золото его дочери, если вдруг снова ее встретишь, хочешь, оставь себе – мне без разницы. Но вместе с твоим особым жалованьем за выполнение секретного задания теперь твоя награда стала значительно выше той, о которой мы договаривались ранее.

– Воистину так, сир! Надо быть идиотом, чтобы не согласиться с вами, – расплылся в улыбке монах. – Что ж, тогда, как и в прошлый раз – по рукам! А как быть с моей долей, я разберусь после того, как ее получу.

– И ты даже не шпрошил, каков процент жолота намерены прибрать к рукам мы? – удивился все еще присутствующий здесь Бурдюк.

– Меня ваши дела не касаются, – отмахнулся ван Бьер. – Но догадываюсь, что на малый процент вы бы не подписались. Впрочем, я это так и так узнаю. Твои люди обучены держать языки за зубами, но спьяну кто-нибудь из них все равно проболтается. Так, как это было в Годжи. Я еще там подслушал краем уха, что на самом деле вы ищите некие фургоны. И что в них якобы полным-полно золота. А также то, что всем наемникам приказали не трепаться об этом в моем присутствии. Допустим, насчет золота я им не поверил. Все пьяные наемники любят врать о кучах золота, которые их где-то ждут не дождутся. И о роскошных шлюхах, которых они потом на это золото купят. А вот треп про все остальное показался мне правдоподобным. Ведь речь в нем шла не просто о фургонах, а о трех фургонах – деталь, выдумывать которую нарочно нет смысла.

– Так, значит, ты знал об этом еще до нашего разговора? – нахмурился полковник. – И почему ты молчал, а не задал мне свои вопросы еще в Годжи?

– Не хотел беспокоить вас из-за какой-то пьяной болтовни, – ответил Баррелий. – Но спросил сразу, как только вы сами заговорили об этом.

– Хм… Ну да, – пробормотал Шемниц. После чего махнул рукой Арроду, и оба они, пришпорив коней, поскакали вперед, желая прибыть к цели раньше отряда…

Сам бы я не определил, где южане стащили фургоны с дороги – после этого они уничтожили следы своего пребывания здесь. Но Гиш и Пек нашли приметы, скрыть которые было невозможно: сломанные ветки; царапины на деревьях, за которые цеплялись фургонные колеса; отпечатки сапог, которых было слишком много, чтобы замести их все; подозрительно размешанную в лужах грязь и кое-что еще. После чего все сразу встало на свои места. К тому же дальше по дороге такие следы не попадались, хотя раньше они то и дело бросались в глаза.

Возбуждение наемников достигло пика. Казалось, они были готовы броситься вглубь леса по первой же отмашке главаря. Но Бурдюк потирал свою пробку в щеке, обеспокоенно привставал на стременах, но такой команды пока не давал, ибо не забывал об осторожности.

Полковник с курсором, сохраняя достоинство, не подавали вида, что взволнованы, но тоже ерзали в седлах, как будто в те натыкали гвоздей.

И лишь «заклятые приятели» ван Бьер и Трескучий являли собой образец невозмутимости. Что было нормально для первого, но непривычно для второго, свирепевшего, казалось, от одного косого взгляда. Но как бы то ни было, сейчас Ярбор и впрямь не терял хладнокровия, тогда как его соратники буквально дрожали от нетерпения.

Вряд ли спрятанные фургоны кто-то сторожил. Если бы южане оставили в Скорбящем лесу своих товарищей, снабдив их водой, едой и «чистыми» дровами, мы унюхали бы запах дыма задолго до того, как прибыли сюда. Но мы не ощущали в округе никаких признаков жизни. Впрочем, это еще не говорило о том, что нас тут не ждут. Не люди, конечно же. Нас могли поджидать сюрпризы, которые они нам оставили.