Полковая артиллерия не смогла подавить огневых точек противника и даже умудрилась сделать несколько выстрелов по своей собственной пехоте, хотя тесного соприкосновения с врагом не было.

С наступлением темноты ситуация не изменилась, огонь противника не давал возможности приблизиться к станции даже ночью. Ближе чем на 300 метров подойти к станции не удалось даже в темноте. В ходе этого затянувшегося боя немецкое командование решило использовать операцию 873-го СП на Чонгарском полуострове в своих целях. Пользуясь тем, что внимание командования полка было привлечено к Сальково, немецкая пехота в 23 часа неожиданно нанесла удар по позициям второго батальона на Арабатской стрелке. Командир полка полковник Киладзе через час после начала боя на Арабатской стрелке приказал прекратить наступление на Сальково. Участвовавший в нем батальон должен был, оставив боевое охранение, к утру отойти на исходные позиции.

Еще до прекращения наступления Киладзе доложил Савинову о том, что Сальково взято. В 23:40 уже сам Савинов донес в штаб дивизии: «Боем батальона к исходу дня 16.9 ст. Сальково занята, противник под давлением батальона отошел с боем. Батальон усилил свежей ротой, с задачей удержать ст. Сальково до выгрузки эшелона с автомобилями и выяснения положения с 3 батальоном в Нв. Алексеевке. К утру батальон отведу в исходное положение».

Возможно, афера Савинова и Киладзе прошла бы незамеченной, но замначальника штаба 276-й СД Волков, в свою очередь, подавая ложные сведения, поставил в оперсводке другое время взятия Сальково — 19:30.

В результате приказом по 51-й армии № 0012 от 18 сентября Савинов, начальник штаба дивизии Зуев, а заодно и Ульянов как бывший командир дивизии (это было оговорено в приказе) получили по выговору. Причем Ульянова, не имевшего к этому делу никакого отношения, пришлось наказать не «за нераспорядительность», как прочих, а за непринятие мер по укреплению Арабатской стрелки.

Непосредственными виновниками происшедшего сочли командира 873-го СП Киладзе и командира находившегося на Ара-батской стрелке второго батальона Кузнецова, которых за трусость и паникерство отдали под трибунал.

При этом Кузнецова сочли виновным только потому, что противнику удалось прорваться через позиции его батальона: «факт безнаказанного проникновения на Стрелку группы противника с мотоциклами указывает на то, что командир 2-го батальона 873-го СП старший лейтенант Кузнецов проявил нераспорядительность и трусость».

Вместе с ними под трибунал угодил и начальник связи дивизии Щеребенко за отсутствие связи между КП 2-го батальона на Арабатской стрелке с командным пунктом дивизии.

Такое большое количество «виновных», часть из которых вообще имела только косвенное отношение к прорыву немцев на Стрелку, не было случайным. Оно объяснялось тем, что немецкие успехи в полосе обороны 276-й СД, сами по себе крайне незначительные, привлекли к себе пристальное внимание Москвы.

17 сентября командующий 51-й армией получил директиву Ставки ВГК № 002064, подписанную Шапошниковым, с требованием немедленно сообщить «о причинах и конкретных виновниках» захвата противником 15 сентября станции Сальково и его прорыва 16 сентября на Арабатскую стрелку.

От широких оргвыводов командование 51-й армии спасло только то, что оба эти события произошли на участке одной дивизии и к руководству армией прямого отношения не имели.

Что до командования самой армии, то оно решило не ограничиваться наказанием виновных, но заодно и «укрепить порядок» в самой 276-й СД. Для этого было решено ротировать 3000 человек личного состава. Из дивизии изымались «малоустойчивые, физически слабые и пожилые красноармейцы», которые направлялись в 1-ю Крымскую стрелковую дивизию и в запасной полк «для дообработки и дообучения». Вместо них в дивизию из этих же соединений и из 4-й КСД направлялось такое же количество бойцов, соответствующих требованиям, предъявляемым командованием к бойцам дивизий переднего края (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 137).

Выезжавший на Стрелку член Военного совета 51-й армии корпусной комиссар Николаев засомневался, что все происходило именно так, как это излагалось в приказе по армии, и подписывать его не стал. Вместо него этот приказ подписал другой член Военного совета, бригадный комиссар Буланов.

23 сентября Николаев добился отмены пункта 5 приказа № 0012 «ввиду выяснившихся обстоятельств, что командир 2-го батальона 873-го СП ст. лейтенант Кузнецов руководил боем отдельной группы батальона с проникшим на Арабатскую стрелку противником и геройски погиб».

Позиции второго батальона, занимавшего Арабатскую стрелку, были сильно растянуты. Штаб батальона находился в девяти километрах от передовой четвертой роты, выдвинутой к мосту у Геническа и усиленной двумя противотанковыми орудиями. Такое обособленное расположение роты объяснялось тем, что она прикрывала позиции, находящиеся южнее 127-й батареи береговой обороны ЧФ.

Подробности этого боя неизвестны. Скорее всего, противник высадил небольшой десант с мотоботов или шхун в тыл роте и одновременно атаковал ее одновременно с тыла и фронта. Подобная попытка была пресечена 10 днями позже, 26 сентября, когда охранявший этот район тральщик «Войков» сжег два мотобота и захватил несколько шхун, использовавшихся противником.

Удар немцев оказался совершенно неожиданным, и бойцы роты не смогли оказать противнику значительного сопротивления. Они сразу были выбиты с занимаемых позиций. Большая часть бойцов была захвачена в плен, часть погибла, пытаясь отойти к основным силам батальона. Командир батальона старший лейтенант Кузнецов, услышав начавшуюся около Геническа перестрелку, отправился в район расположение роты и погиб, пытаясь руководить боем. В ходе боя немцы захватили оба противотанковых орудия, после чего перебросили на этот участок мотоциклы, с помощью которых отбуксировали оба орудия в район расположенного южнее пионерлагеря.

В нескольких километрах за лагерем, у поселка Геническая Горка, находились позиции 127-й батареи БО ЧФ. Эта батарея возводилась для прикрытия Арабатской стрелки, и строительство еще не закончилось. В связи с приближением противника к перешейкам 3 сентября батарея была приведена в боевую готовность. Так как строительство батареи не было закончено, на нее пока не был назначен командир. Батареей фактически командовал командир огневого взвода лейтенант Ковшов. 10 сентября в район Геническа было выдвинуто пехотное прикрытие, а строительство продолжалось.

На батарее имелись орудийные дворики, полностью оборудованный пункт управления огнем, траншейные переходы. Отсутствовали лишь снарядные погреба, и, по воспоминаниям комиссара батареи Вейцмана, «горы снарядных ящиков» лежали прямо на грунте.

Услышав интенсивную стрельбу севернее батареи, в районе расположения пехотного прикрытия, Ковшов выдвинул часть орудийной прислуги вперед. Матросы развернулись в цепь и залегли, заняв позиции перед орудиями, чтобы предотвратить внезапный захват батареи противником. Одновременно лейтенант отдал приказ подготовить орудия к взрыву. Это было очень смелое решение, так как до начала немецкого наступления никто не думал о том, что противнику удастся так быстро захватить Перекопский перешеек. Соответствующее распоряжение, разрешающее командирам батарей при изменении обстановки уничтожить батарею своим решением, было отдано лишь 27 сентября. Но и тогда командир батареи мог взорвать орудия лишь в случае потери связи со своим командованием, поэтому Ковшов рисковал попасть под трибунал в случае самовольного уничтожения батареи.