— Ты очень понравился моей дочери, — ласково рычит Гарри и хлопает меня по плечу. Я пугаюсь, хватаюсь за кий и прицеливаюсь. — Ты и представить себе не можешь, как бы я был рад видеть тебя среди членов моей семьи в буквальном смысле.

Я наношу удар. Шар влетает в лузу.

— Ваш удар, сэр. Она очень милая девушка, но о чем-то таком говорить еще рано.

Гарри вылавливает шар из лузы и кладет на зеленое сукно. Руки плохо его слушаются. Дошли до него мои слова или нет?

— У меня нет сына, — бубнит он. — А так хотелось… Ну ладно. Что-то я раскис. Извини. Хочу, чтобы ты знал: нам с Барбарой ты небезразличен. Очень и очень небезразличен.

Сейчас заплачет. Какой ужас. Нет, пронесло.

Сколько же он выпил сегодня?

— Это честь для меня, — говорю. — Большая честь. Но мне пора.

Гарри опять лупит меня по плечу и начинает новую партию. Предыдущая еще не закончена, но я помалкиваю.

Она провожает меня до машины. Слуга-парковщик, как видно, спит.

Устраиваю спящего Леонарда на пассажирском сиденье и тихонько закрываю дверцу. Поворачиваюсь к ней лицом. Долгую секунду мы стоим так в темноте и тишине.

Мы одни. И мы свободны. Хотя бы на мгновение.

— Что собираешься предпринять? — спрашивает Барб.

— Ты о ком? — Мне показалось, это она про Гарри.

— О Леонарде.

— А-а… Понятия не имею. А что я могу предпринять?

— Я имею в виду, если она не вернется.

— О господи. Я сейчас ни черта не соображаю.

— Ладно. Извини.

Она дотрагивается до моего лица. На мгновение.

Мы оба косимся на дом.

Дом уставился на нас всеми своими окнами.

Барб отдергивает руку.

— Я оказался в очень, очень, очень деликатном положении, — говорю я.

— Ты был на высоте, — возражает она. — Ты все делал правильно.

— Под конец беседы он сообщил мне, что я ему вроде сына, которого у него нет. Понятия не имел, что он так ко мне относится. Я действительно ему нравлюсь или он просто выпил лишнего?

— Наверное, то и другое. — Должно быть, Барб пожимает плечами. В темноте не видно.

— Если он выиграет, вы переедете?

— Нет. Просто он будет редко бывать дома.

Какой стыд, хочется сказать мне. Но я молчу. Ничего не могу из себя выдавить. Какой-то я сегодня неуравновешенный. То нервный, то бесчувственный.

— Может, во вторник, — говорит она. — Его не будет в городе. Постараюсь остаться у тебя на всю ночь. Поставлю свой телефон на переадресацию. Если он позвонит ночью, я подойду.

— Он знает?

Почему вдруг я задал этот вопрос? Наверное, потому, что он уже несколько раз за сегодняшний вечер возникал в моем сознании. Мне буквально казалось, что Гарри клонит к этому.

«Любишь меня, люби мою жену». «Предстоит работать по ночам». «В тесном контакте с Барбарой». «Вы сработаетесь».

Просто целый набор намеков. Такое впечатление, что он заранее все продумал.

— Слава богу, нет, — говорит она. — Если бы он знал, ты бы уже был в курсе. Уж ты мне поверь.

Ко мне подходит Ханна — я сижу за своим компьютером. На нем я играю, пока все остальные работают. Как часто повторяет Митч, я быстро разобрался с играми для начинающих и теперь мой джойстик на боевом посту — защищает Вселенную от вторжения пришельцев.

— Мне сегодня утром привезут семнадцатидюймовый монитор, — говорит Ханна. — И установят здесь. Ты можешь пользоваться старым ноутбуком.

И она ставит ноутбук на маленький столик.

Теперь у меня есть свой стол! Круто!

— Но ведь на нем нету моих игр.

Ханна протягивает мне дискету:

— Я их все слила сюда. Можешь запускать прямо с дискеты.

И Ханна принимается за работу, одновременно стараясь растолковать мне, как найти игры на дискете. Я-то знаю, что у меня ничего не получится, но не представляю себе, как ей объяснить. Экран уж очень маленький.

— Щелкни два раза «Мой компьютер», — советует Ханна.

— А что это такое?

— Значок, похожий на маленький компьютер.

— Я не могу найти.

— В левом верхнем углу рабочего стола.

— Ага. Ясно.

Иконки-то я вижу, только плохо. Которая из них похожа на компьютер, мне не разглядеть. Я дважды щелкаю на первой попавшейся в левом верхнем углу.

— Теперь что?

— Теперь щелкни «Диск 3,5 (А:)».

— Я не знаю, где это.

— Леонард. Ты ведь знаешь букву «А».

— Эге. Только я не вижу ни одной.

Ханна отрывается от своей работы, сохраняет файлы и выходит из программы. Потом подходит ко мне и смотрит на экран.

— Ты не видишь ни одной буквы «А»?

— Нет.

— Иди-ка сюда на секундочку. Попробуем на семнадцатидюймовом.

Ханна вытаскивает дискету из ноутбука и вставляет в бывший мой компьютер.

— Давай.

Я дважды щелкаю мышкой на иконке, похожей на компьютер.

— Вот и «А», — говорю. Мне приходится наклониться поближе к экрану. Зато все вижу.

— Так вот почему ты так наклоняешься к экрану, — говорит Ханна. — Так лучше видишь.

— Эге. А ты что думала?

— Ничего особенного. Думала, ты слишком увлечен игрой. Давай пересаживайся за большой компьютер. На ноутбуке пока поработаю я.

Когда Митч кладет наконец трубку, она поворачивается к нему:

— Док? Могу я с тобой переговорить с глазу на глаз?

— Ярко выраженная амблиопия в левом глазу, — говорит окулист.

— По-человечески, пожалуйста, — прошу я.

— Это значит, у меня глаз повернут, — объясняет Леонард. — Скошен к носу больше, чем нужно.

Доктор смеется:

— То-то мне сразу показалось, что ты не в первый раз у окулиста.

— Я и не в первый, — соглашается Леонард.

— Очки ему надо поменять. Нужны гораздо сильнее. Близорукость прогрессирует очень быстро. Рекомендую расширенное обследование у офтальмолога. Жаль, у нас нет под рукой истории болезни. Может, он родился недоношенным, а?

— А при чем тут это?

— Существуют глазные заболевания, связанные с преждевременными родами.