– Почему это тебя удивляет? – возмутилась я.

Он посмотрел на маму, и они дружно расхохотались.

Эмброуз снова щелкнул ручкой.

«5. ЛУНА РЕДКО ВЫБИРАЕТСЯ ИЗ ДОМА», – вывел он.

– Мне пора ехать в цветочный магазин, – объявила я и толкнула стул, схватившись за край стола, чтобы не укатиться в сторону. – Позвоню на обратном пути и договоримся об обеде.

С этими словами я подхватила свою сумочку и вышла из зала совещаний, давая понять, что уже все решила. Я была полна решимости, шагая к входной двери офиса, пока не услышала голос мамы.

Уже в приемной я обернулась и увидела ее у себя за спиной.

– Возьми, пожалуйста, с собой Эмброуза, – подойдя ко мне, тихо сказала мама.

– Почему?

– Потому что через пять минут сюда приедет очень нервная невеста, а после нее будет встреча с потенциальной клиенткой, чья свадьба сможет принести нам кучу денег. Так что мы не сможем следить за ним и рисковать переговорами из-за еще одного взорванного держателя для скотча.

– Не понимаю, зачем ты его наняла, – сказала я.

– Потому что его мать попросила меня об этом и поклялась, что он сможет стать действительно хорошим работником, если направить его энергию в нужное русло.

Я скорчила гримасу, выражая большие сомнения по этому поводу.

– А кроме меня и Уильяма, ты – лучший наставник из всех, кого я знаю, – добавила мама.

– Не подлизывайся. Мне от этого не по себе.

Она улыбнулась.

– Знаешь, тебе может понравиться общаться с другими людьми.

– Я не испытываю неприязни к людям, – возразила я, – просто мне не нравится он.

Для меня это было важное различие. Но, казалось, мама не обратила на мои слова ни малейшего внимания, потому что уже повернулась спиной, окликнула Эмброуза и махнула ему, чтобы он подошел к нам. Парень послушно встал из-за стола, прихватив с собой ручку и блокнот. Кто бы сомневался.

– Вас ждут в магазине к десяти часам, – протягивая мне список, сказала мама. – Проверь, чтобы они все отдали.

Я забрала у нее листок и молча повернулась к двери. Как только потянулась к ручке, Эмброуз тут же схватился за нее и открыл для меня дверь.

– Прошу.

В первое мгновение мне из принципа захотелось остаться на месте. Однако я поняла, что веду себя словно капризный ребенок. Странно, как человек, которого ты едва знаешь, способен пробудить в тебе самые худшие качества. Так что, вздохнув, я кивнула ему и шагнула через порог. Но, когда проходила мимо, увидела в волосах Эмброуза еще одно крошечное перо.

* * *

Он… не переставая… все… трогал.

Это началось с решеток вентиляции, которые Эмброуз крутил целых пять минут (я специально следила за часами на приборной панели), поворачивая их туда-сюда, чтобы добиться, как он сказал, максимального охлаждения. Затем пощелкал кнопками и так понизил температуру, что я была удивлена, не увидев на его половине экрана надписи «арктический холод». После этого Эмброуз взялся за ремень безопасности, сначала ослабив, а затем затянув его. И вот теперь он добрался до радио.

– Перестань! – воскликнула я при очередной смене радиостанции. – Пожалуйста, выбери уже что-то одно.

Когда он спросил, можно ли переключать песни, я, не задумываясь, согласилась, решив, что это будет не больше одного-двух раз. Но Эмброуз перебирал сохраненные станции снова и снова, усиливая мою головную боль каждым нажатием кнопки.

– Я не могу слушать плохую музыку, – объяснил он. – Это ужасно на меня влияет.

– Хорошо. – Я ткнула на кнопку переключения избранных станций. – Значит, будем слушать информационные каналы.

Но тут же поняла свою ошибку, поскольку в начале часа по ним всегда шли новости.

– Власти опубликовали имена пяти жертв стрельбы в Калифорнии, произошедшей вчера. – Голос диктора звучал ровно и спокойно, как всегда на таких радиостанциях. – Все они – ученики старшей школы Ривертона. Шестнадцатилетний стрелок также учился в этой школе, в девятом классе. Одноклассники и учителя рассказали, что он был тихим парнем и никогда не проявлял насилие к окружающим.

Я вздохнула и постаралась сосредоточиться на своих руках, сжимавших руль. Эмброуз вновь затеребил ремень безопасности.

– Пятнадцатилетняя Лейси Торнквист жила по соседству со стрелком, – продолжил диктор.

– Он был неплохим парнем, но иногда к нему докапывались, – затараторил девичий голос. – И я никогда не думала, что он способен на подобное. Никогда!

– Имя стрелка пока не разглашается, – вновь послышался голос диктора, а затем он сменил тему: – В России чиновники…

Я вновь нажала кнопку переключения станций, возвращаясь к музыке.

– Ну и кто теперь щелкает радио?

Я ничего не ответила, вместо этого сосредоточившись на дыхании и дороге. Эмброуз протянул руку, чтобы еще снизить температуру кондиционера.

– Эта стрельба – просто безумие, верно? Я посмотрел несколько репортажей утром с мамой Милли, пока она готовила блинчики. Это так ужасно.

Передо мной попытался вклиниться грузовик, и я нажала на тормоз, освобождая ему больше места.

– Кто такая Милли?

– О, одна из девчонок, с которыми я познакомился вчера. Я спал у нее на диване. – Эмброуз вновь потянул за ремень безопасности. – В новостях сказали, что у парня появилась эта навязчивая идея из-за стрельбы в других школах.

Я невольно сильнее стиснула руль. «Десять и два»[7], – проговорила я про себя.

– Говорят, он делал доклад о стрельбе в Браунвуде, а потом со всеми подробностями рассказал его перед всем классом. Жутко, правда?

Я сглотнула, внезапно почувствовав, как покалывает уши. Грузовик вновь перестроился в соседний ряд.

– Не могу…

– Вот-вот. Я тоже. В смысле, я тоже не любил старшую школу, но это же несерьезно. Остальные ведь в этом не виноваты. – Эмброуз замолчал на мгновение. – Эй, ты в порядке?

Нет. Но при этом я находилась за рулем, в плотном потоке машин, и понимала, как ужасно прозвучит это признание.

– Почему… – начала я, но мой голос надломился. Поэтому я прокашлялась и продолжила: – Почему тебе не нравилась старшая школа?

Он смахнул прядь волос с лица.

– Ну, на это было множество причин. Во-первых, я не особо преуспел в стандартной учебной среде. Во-вторых, у меня возникли проблемы с привычными формами власти и концентрацией внимания, что очень всех раздражало. – И, словно желая подчеркнуть это, он вновь переключил станцию. – Это, кстати, их слова.