– Консультантов?

– И учителей. И психиатров. Так сказать, экспертные оценки.

– Полагаю, твои сверстники говорили, что ты их раздражаешь?

– Нет, это утверждал один из моих мозгоправов.

Я подняла брови.

– Знаю. Я тоже подумал: «Эй, врачи не должны так говорить! А как же диагноз? И могу ли я получить лекарства, чтобы излечиться от этого?»

А затем Эмброуз рассмеялся и покачал головой, словно и сам не верил в это. После чего посмотрел в окно и забарабанил пальцами по колену.

В этот момент я увидела съезд на двухполосную дорогу, по которой нам предстояло проехать оставшуюся часть пути. Включив поворотник, я перестроилась на соседнюю полосу так аккуратно, словно сдавала экзамен, а на соседнем кресле сидел инструктор. Только когда мы вывернули на дорогу, а шум шоссе превратился в тихий гул, я поняла, что все это время задерживала дыхание. «Продолжай болтать», – велела я себе.

– Ты действительно вчера вечером ушел домой с одной из тех девушек?

Эмброуз дернул ремень безопасности и отстегнул его.

– Ну да. В техническом плане. Но между нами ничего не было. Я уснул у нее на диване, а утром в гостиной появилась ее мама в халате и предложила мне позавтракать.

– А Би не переживает, что ты не вернулся домой?

– Нет. Я предупредил ее. Ты же помнишь, насколько я всех раздражаю. Так что ей надо время от времени отдыхать от меня.

– Она показалась мне очень милой девушкой, – сказала я.

– Так и есть. – Его голос прозвучал так спокойно, словно он озвучивал какой-то факт. – Нелегко всегда быть милой, но у нее врожденный дар. У тебя есть братья или сестры?

Я покачала головой.

– Нет. Только мама и я.

– Хм, – донеслось с пассажирского сиденья.

«Не спрашивай», – уверяла себя я, но все же не удержалась.

– Что?

– Ничего, – бросил он.

Я выразительно промолчала, давая понять, что такой ответ меня не устраивает.

– Просто это многое объясняет: к примеру, почему тебе нравится быть одной.

– Я не люблю быть одна, – возразила я.

– Верно. Тебе просто не нравится мое общество.

Я покосилась на Эмброуза.

– Это не совсем так.

– Ну-ну. Разве не ты сделала все, что могла, чтобы уехать за цветами одна, и даже заявила маме, что я тебе не нравлюсь? – поинтересовался он.

Я удивленно моргнула. Он в тот момент находился в другой комнате.

– Раздражение усиливает мой слух, – пояснил Эмброуз. – И он становится таким же хорошим, как у собаки.

– Надо это запомнить. – Я прокашлялась. – В любом случае, мне не надо было так говорить. Просто… я привыкла работать одна, и…

– Послушай, тебе ничего не надо объяснять, – спокойно сказал он. – Я не всем нравлюсь.

И это тоже было сказано с таким спокойствием, словно он констатировал факт. Каково это – настолько принимать свои недостатки, чтобы ни капли не обижаться, когда кто-то указывает на них? Я практически завидовала ему.

Мы почти добрались до магазина «У Кирби», и вдалеке уже виднелись оранжереи, а также яркие цветущие кусты перед зданием. Когда дело доходило до флористов, мама предлагала клиентам только лучшие салоны, которые могли полностью удовлетворить потребности клиентов. Если невесты хотели идеальные скульптурные композиции из роз и лилий, мы предлагали им обратиться во «Флористическую компанию Лейквью» или в цветочный магазин «Важные события». Но если кто-то желал букет в стиле бохо или композиции из полевых цветов в вычурных вазах, все более популярные среди молодых девушек, то нет ничего лучше цветочного магазина «У Кирби».

Я свернула на грунтовую парковку у низкого здания, в котором располагался офис. Мама предпочитала его еще и потому, что это был семейный бизнес. И если вы звонили им по какому-то вопросу, то не висели подолгу на телефоне, ожидая, пока трубку поднимет телефонистка, а просто просили позвать мистера или миссис Кирби, которые обычно пропадали в саду.

– Итак, – начала я, потянувшись к сумке и вытащив список, – мы приехали за герберами Дейзи, гладиолусами, лилиями и подсолнухами. Всего десять букетов. Миссис Кирби всегда пытается добавить нам еще один-два букета, но у нас нет для них места, так что мы ни за что не должны на это соглашаться.

– Десять букетов, – повторил Эмброуз. – Герберы, гладиолусы, лилии и подсолнухи. Никаких дополнительных букетов.

Ого. Видимо, он не соврал насчет хорошего слуха.

– Верно. И если мы не будем болтать, то это займет не более получаса.

– Разговоры только по делу. На все про все тридцать минут.

Внезапно зазвонил мой телефон. Это была Джилли, которая, видимо, решила поболтать со мной, пока везла КитКат с одной тренировки на другую. Решив подождать, когда окажусь в одиночестве, я сбросила звонок.

– Что это было? Твой рингтон? – спросил Эмброуз.

– Ничего, – ответила я.

– А прозвучало как ужасная попсовая песня…

– Нет. Идем.

Я толкнула свою дверь и вылезла на улицу, а когда он сделал то же самое, направилась к открытой сетчатой двери.

Внутри в несколько рядов стояли самодельные столики из козла и фанеры с растениями, а вдоль одной из стен выстроились холодильники.

– Луна Барретт, – раздался женский голос из-за высокой вазы с декоративной зеленью. – Как всегда, вовремя.

– Здравствуйте, миссис Кирби, – ответила я. – Как поживаете?

К нам навстречу, вытирая руки о фартук, вышла высокая широкоплечая афроамериканка.

– Очень хорошо, очень хорошо, – сказала она своим мелодичным голосом, выделяя каждое слово. – У меня есть несколько букетов великолепных пионов, которые я специально приберегла, чтобы показать тебе. Они же так нравятся твоей маме!

– Верно, – согласилась я. – Но в машине мало места.

– Ты всегда можешь освободить место для нескольких букетов, – ответила она и тут заметила Эмброуза. – Кто это, твой парень?

– Нет! – тут же воскликнула я. – Это Эмброуз. Мама наняла его на лето.

– О, понятно. Уверена, ты простишь меня за надежды, что ты снова в кого-то влюбишься. – Она повернулась к нему и покачала головой. – То, что случилось с тем мальчиком, ужасно!

Это прозвучало для меня так неожиданно, что я на мгновение даже потеряла дар речи. Миссис Кирби всегда любила поболтать. Как-то прошлой осенью я приехала сюда, чтобы забрать цветы для репетиционного ужина одного из клиентов, и в каком-то странном порыве – а все, что касалось Итана, было необыкновенным – сказала, что у меня есть парень. И сейчас я вспомнила, насколько счастливой себя ощущала, упоминая о нем в каждом разговоре, и почувствовала неловкость. Но, как бы то ни было, когда мы встретились в следующий раз, я была так расстроена, что рассказала ей всю правду. Вот они, две мои ошибки. Большие ошибки.