– Знаешь, – последовало легкое прикосновение руки к его обнаженной груди. – Нам все-таки надо объясниться, Саша.

Воронцов отстранился. Он никак не мог успокоиться и не был готов к примирению.

– Хорошо, – все поняв, кротко сказала Хельга. – Пусть будет так, как ты хочешь. Но все-таки знай, что я очень хорошо к тебе отношусь. Не злись на меня. Ладно? Мне это тяжело.

Конечно, женщина – это всегда загадка. Но у загадки должен быть ответ. В случае с Хельгой ответ не просматривался. Воронцов ее не понимал, она была для него загадкой без ответа. Он всегда знал, как следует держать себя с женщинами. С Хельгой он постоянно попадал впросак.

– Хорошо, – сказал он со вздохом. – Пойдем прогуляемся.

Сбросил с себя полотенце, распахнул лежащий на кровати чемодан.

Хельга неслышно подошла сзади, осторожно провела ладонями по его обнаженному телу: по спине, сверху вниз, по ягодицам – и вдруг прижалась к Воронцову, уткнувшись лицом в его спину.

– Не сердись на меня, прошу, – прошептала она. – Мне очень плохо, когда ты на меня сердишься.

Он резко обернулся и увидел то, чего Хельга не успела скрыть, отвернув лицо: ее повлажневшие глаза.

Глава 21

Стас и Лида до Екатеринбурга добирались вместе, а потом расстались. Лида объяснила, что будет отсутствовать пару дней, так что Стасу придется пока пожить в местной гостинице. Из этого следовало, что Филатов скрывается не в самом городе и Лиде потребуется время на то, чтобы добраться до него и после этого вернуться в Екатеринбург. Мысль о том, что его будут проверять, Стас отбросил сразу. Он уже достаточно подробно знал все, что было связано с Филатовым, и даже не допускал мысли, что у того есть возможность предпринять хоть что-то, а уж тем более – проверять, кто такой Стас и откуда он вообще взялся. Филатова с ожесточением разыскивали кредиторы, и все его старые знакомые предусмотрительно ушли в тень, опасаясь, что гнев кредиторов может коснуться и их. Похоже, что единственным человеком, который не отступился от Филатова, была Лида. А вот ее Стас как раз нисколько не боялся.

Лида действительно возвратилась через два дня. У нее было лицо человека, решившегося на отчаянный поступок. «Значит, с Филатовым она встретилась», – понял Стас.

– Он ждет нас завтра, – сказала Лида.

У нее были пухлые, трогательно детские губы. И лицо тоже почти детское. Если бы только не глаза – в них плескалась вовсе не детская тревога. Бедная девочка, ей приходится не сладко.

– Я бы хотел иметь такую преданную подругу, как ты, – признался Стас.

Лида покраснела и спрятала глаза.

– Сейчас страшное время, – продолжал Стас. – Люди предают друг друга даже просто так, не пытаясь извлечь из предательства какой-либо выгоды. А ты, даже зная, что все это очень опасно…

– Не надо об этом, – попросила Лида, покраснев еще больше.

Румянец на щеках, пухленькие губки. «Господи, зачем она во все это ввязалась? Не нужно бы ей ничего знать о грязной изнанке жизни. Ее предназначение – дарить любовь. У нее это должно неплохо получаться». Стас беззвучно вздохнул и опустил глаза.

Утром они отправились в электричке куда-то за город. Стас ни о чем не спрашивал свою спутницу, и за всю долгую дорогу они не обмолвились ни словом. За окнами тянулся лес – то хвойный, то лиственный, и везде было сумрачно, несмотря на солнечный день. Стас рассматривал открывающийся за окном пейзаж, поджав губы. В здешних краях он оказался впервые, и это его нисколько не вдохновляло – он не любил новых мест, предпочитал то, что давно знает и к чему привык.

На станции, оказавшейся для этой электрички конечной, они вышли. Взору предстали серые бревенчатые дома и пыльные улицы. «Филатов подыскал себе неплохое убежище, – подумал Стас. – В такой глухомани его вряд ли кто разыщет и через двадцать лет». Но оказалось, что это еще не конец их пути. Они прошли через поселок и направились по разбитой дороге, петляющей через лес. Проезжающие машины поднимали клубы вязкой пыли. Стас часто чихал и в глубине души проклинал все и вся.

Через некоторое время они вышли к перекрестку – дорога, по которой они брели, примыкала к другой, еще более разбитой. Здесь машины попадались чаще. Лида остановила одну из них – грузовик с покрытой толстым слоем пыли кабиной, – и водитель, молодой парень с красными то ли от недосыпания, то ли от пыли глазами, согласился их подвезти. Дорога была неописуемой. Асфальт сохранился лишь местами, все остальное было ямами и рытвинами, небрежно присыпанными щебнем. Иногда из-под колеса обгонявшего их автомобиля вылетал кусок щебня и с грохотом ударял в лобовое стекло. Лида каждый раз вздрагивала и смотрела на водителя.

– Вы не бойтесь, – успокаивал тот. – Выдержит.

Лобовое стекло сплошь было усеяно мелкими трещинками.

– Сибирский тракт, – сказал водитель и вздохнул. – По нему еще при царе гнали каторжников.

Стоявшие стеной вдоль дороги деревья были серыми из-за осевшей на них пыли.

За одним из поворотов, который ничем не отличался от всех прочих, которые они миновали до этого, Лида встрепенулась и попросила водителя:

– Вот здесь, пожалуйста, остановите.

Стас понял: приехали. Он все так же был молчалив и внешне спокоен, но его ладони внезапно повлажнели. По обеим сторонам от дороги стеной стоял серый лес, и не было видно никаких признаков жизни.

Водитель не взял с них денег и уехал, подняв над дорогой необъятное облако пыли.

– Пойдемте, – сказала Лида.

В ее голосе была сухость – верный признак того, что они находятся недалеко от цели своего путешествия. Лида пошла впереди, Стас направился следом. Руки он намеренно не держал в карманах, чтобы никто не подумал, что у него есть какое-нибудь оружие.

За стеной серых деревьев обнаружилась едва приметная тропа, по ней Лида и повела своего спутника, никуда не сворачивая. Чем дальше от дороги, тем более чистой и яркой становилась листва на деревьях, и даже дышать стало легче. Здесь был настоящий лес и настоящий чистый воздух. Солнечный свет пробивался сквозь густую листву и высвечивал на траве светлые пятна. Было немного сумрачно, но не мрачно и не сыро. Тропа то поднималась на очередной холм, то спускалась в низину. Это чередование было убаюкивающим, и казалось, что еще немного – и можно потерять ориентацию и во времени, и в пространстве, но едва Стас об этом подумал, как сзади, совершенно неожиданно, он услышал шорох и даже не успел обернуться, как кто-то невидимый отрывисто и требовательно сказал:

– Стоять на месте!

И Стасу в затылок уткнулось что-то твердое. Стас знал по опыту, что это может быть ствол ружья. Он сейчас видел перед собой Лиду. Она уже обернулась, и на лице