прятать дикий лесной огонь среди вручную сработанных, малосильных светцов. Он был иной породы. Иной природы.

Даже Касьян — охране глава — даже сама тиа глаз отвести не могли. А уж они-то насмотрелись на всяких.

Тиа Плюм-Бум была крепкой, сильной женщиной в самом расцвете сил и плоти. Стриглась коротко, по-мужичьи, дня не мыслила без физической работы, большой охотницей была до борьбы и хищного носоломного боя, а на руках могла с самим Касьяном потягаться. Слабостей не имела, кроме пива и неких хрустящих «чипсов», которые подгонял ей Гаер. За свою насыщенную жизнь сводня много особей перевидала, и на Юга сперва сомневалась: красивый парень, бесспорно, но уж больно гордый да себе на уме, с червоточиной. Такой в горячке и прибить клиента мог, и покалечить.

Но, уважая вердо, решила испытать чернявого облюдка.

Не прогадала. Новый мальчик пользовался спросом. Как со стороны тиа, так и со стороны тио.

Через несколько смен хозяйка вызвала его к себе и предложила занять комнату наверху — второе жилье отводилось под спальни для работников Дома.

Облюдок отказался, изрядно удивив. Тиа прекратила кулачное избиение безликого чучела «Антона Отчаянного», исторически занимающего левый угол комнаты, вздернула подбритую бровь:

— Но почему, малыш? Ты паренек толковый, счет дарцам знаешь, так зачем платить Гостиному Дому, если можно свободно здесь устроиться? И на дорогу не тратиться, и тренироваться сможешь.

— Тиа Плюм-Бум, спасибо за предложение, но принять его пока не могу.

Женщина хмыкнула. Вытерла лоб, насмешливо бросила:

— Неужели есть что-то, чего ты не можешь?

Юга шутки-подначки не принял, серьезно объяснил:

— Я снимаю комнату с одним знакомым. Расходы мы делим пополам, и боюсь, один он не вытянет.

— Да ты заботливый малый, вот уж чего не ожидала от черненькой сучки вроде тебя! — умилилась Плюм-Бум. — Ладно. Этот твой «один знакомый» и впрямь просто знакомый или у него полный доступ?

— Просто знакомый, — твердо отрезал Юга, — он туповатый, неотесанный, но хороший парень.

— Кем промышляет?

— На пристани.

— Очень по-мужски, — оценила Плюм-Бум, прицельно убивая чучелко в пах, — если уж на то пошло-поехало, то я могла бы устроить его на полставки охранником и разрешить жить с тобой. У нас как раз по штату недобор выходит, Касьян жалился давеча…

— Нет, — решительно отверг необыкновенно щедрое предложение Юга.

— «Нет» еще раз?

— У нас договор. — Не сморгнув, соврал Юга. — Он не должен видеть меня за работой.

— Ты же сказал, что он «просто знакомый»? Какое дело ему, как и какими местами ты себе бусы добываешь?

— Я не хочу, чтобы он видел, — упрямо повторил Юга.

— Или стыдишься? — сощурила правый глаз тиа.

— Я не…

— В общем, мой тебе совет, красавчик. — Женщина уперла кулаки в крутые бока, сдула с носа мокрую челку. — Спроси своего знакомого, хочет ли он приобрести новые навыки, завести приятные знакомства, получить неплохое вознаграждение, бесплатное жилье плюс харч, — последовательно загнула толстые сильные пальцы, погрозила кулаком. — Отчего-то мне кажется, что любой на его месте был бы заинтересован. Ах да, не забудь упомянуть, что у нас лучшие девушки в Городце. Про парней, думаю, он и сам знает, так, детка?

Юга помолчал. Он уже жалел, что имел глупость проговориться. Теперь тиа от него не отцепится, сводню разбирало женское любопытство.

— Хорошо. Я понял вас, тиа.

— Ну и славно. А теперь двигай работать.

***

Поразмыслив хорошенько, Юга все же решил спросить пастуха — ну как действительно согласится.

Отчасти себе в досаду поступал. Стеснительно ему было, неловко, что Выпь его «таким» будет видеть. Раздетым, украшенным, с жирно подведенными глазами. Верхом на коленях у какого-нибудь толстеющего купца, примерного семейного подкаблучника. Семейных Юга вообще любил, они были постоянными клиентами, платили щедро и смешно жаловались на заевших молодость супругов и капризных-неблагодарных деток.

Ни перед кем Юга не отчитывался, а тут вдруг не все равно стало, что скажет-подумает Выпь. Да посрать, озлобленно решил измученный сомнениями подменыш.

Отловил желтоглазого и сухо, быстро изложил предложение тиа Плюм-Бум.

Пастух поскреб лохматый затылок. У Юга замерло сердце.

— И что мне там охранять-то предлагается?

— Не что, а кого. Нас. Шлюх, то есть. Гостей буйных из Дома взашей прогонять, свары разнимать, ну и для форсу у стеночки красоваться.

— Ага. Ну, дело не больно хлопотным кажется. Вот только ты как на это смотришь?

— Ай, а что я?! — притворно изумился Юга.

— Мне казалось, тебе мое присутствие в тягость будет, — спокойно растолковал Выпь.

Юга фыркнул, дернул плечами. Непроизвольно коснулся бус.

— Да мне ровно плевать на твое присутствие-отсутствие, главное, работать не мешай.

— Хорошо, — решился Выпь.

Про себя рассудил, что будет продолжать трудиться на пристани, а темнотой займется охраной Веселого Дома.

Благо, работа сменная, а лишними дарцы не бывают.

На билет за Море копить и копить.

— Я передам тиа твое бесценное согласие, — снасмешничал облюдок, унимая поднявшуюся досаду.

Тиа оказалась права, от такого предложения не сыскалось бы глупцов отказаться. А Выпь, как понял и признал Юга, при всех своих недостатках глупцом совсем не был.

Серебрянка в новой, не сношенной еще шкуре, на глаза ему почти не попадалась. Изредка, полным прозаром, когда Юга только возвращался, вливалась в комнату через окно, тихо урчала — вроде как приветствовала, терлась о ноги. Будучи в расположении, Юга играл с ней, хватал за бока, опрокидывая, чесал лапы и поджарое брюхо. В усталости — невнимательно хлопал по сильной тонкой шее, да без лишних ласк уходил спать.

Зато Выпь Серебрянка навещала куда чаще. В порту работы было много, на всех хватало. Канатные дороги, многоярусные системы, уходили от причалов к другому берегу, скрывались в тумане Сухого Моря. Шумели, работая без перебоя, гигантские катушки, рабочие принимали и отпускали груз. Серебрянка, как завороженная, глядела вниз, в бездонную пустую яму, заполненного клубами мреющего дыма.

Перед людьми не крутилась, сидела в тени складов. В короткие моменты отдыха Выпь, если не получал наказ от старшего или не разговаривал с другими работниками, высвистывал Серебрянку. Гладил шкуру, чесал за ушами. За пару длин она как-то потемнела, похудела. Парень сначала все норовил ее подкормить, но Серебрянка вежливо отворачивала морду. Сама пропитание находила.

— И во что дальше обратишься, а? — спрашивал Выпь.

Серебрянка лишь прикрывала тонкими веками ярко-синие глаза.

Она сама бы не отказалась узнать.

Страдать старалась про себя — у ее спутников и без того забот было преизрядно.

Очень туго, очень плохо шло взаимодействие с этим Хомом — чрезвычайно глухим, не отзывчивым, диким. Его звали Сиаль, и это был как раз тот случай, когда имя определяло создание. Едва выбравшись на поверхность, Серебрянка