думая о том, как ей стоит развиваться помимо сценариев матери, жены и невестки. Должно же быть хоть что-то, что она может делать даже в этой изолированной деревне? Она пожалела, что поклялась не дотрагиваться до своего мыслекамня. Это бы помогло прояснить голову.

По пути домой она встретила человека с квадратной камерой и штативом. Сонджу решила сфотографировать Чинджу с двоюродными братьями и сёстрами, чтобы позже, даже если они вырастут в городе, они помнили свою жизнь в Маари, где родились. Фотограф сказал, что вернётся через три дня с готовыми фотографиями. Толкнув ворота, Сонджу позвала:

– Вторая Сестра, я привела фотографа!

Она поклонилась мужчине и жестом пригласила его войти.

Пока фотограф устанавливал камеру, Сонджу со Второй Сестрой причёсывали детям волосы и поправляли одежду. Сонджу стояла, держа Чинджу на сгибе локтя, а Вторая Сестра – позади со своими тремя детьми. Дети хихикали: им казались странными и штатив, и сам фотограф с чёрной тканью на голове, и его камера. Через несколько минут возни с линзами и рекомендаций по поводу группового позирования тот сказал:

– Раз, два, три!

В момент вспышки Чинджу ущипнула Сонджу за шею, а дети Второй Сестры визжали и смеялись.

Сонджу показала мужу фотографии: они с Чинджу, Чинджу сама по себе, Чинджу с братьями и сёстрами. На следующей неделе муж привёз коричневый альбом с золотой окантовкой и помог вставить в него фотографии. Она представляла, как позже добавит туда фото с Чинджу в следующем году, Чинджу в средней и старшей школе, потом фото в колледже.

Чинджу в это время наслаждалась вниманием своих двоюродных сестёр, особенно Чины. Чина была добрым ребёнком. Она приходила, вкладывала в руку или заплетала в волосы Чинджу цветы и восклицала, какая Чинджу красивая. Однажды свёкор, сидя на мужской половине дома, смотрел на то, как Чина в саду собирает листья клевера, рассказывая самой себе детскую сказку о кролике на луне. Когда он спросил, для чего ей листья, она ответила:

– Кормить ими кролика, конечно.

– Если я сделаю тебе клетку, – предложил он, – ты будешь ухаживать за кроликом?

Удивлённая этим неожиданным предложением, Чина улыбнулась так широко, что лицо её вдруг показалось слишком маленьким для такой улыбки.

На следующий день свёкор велел старому слуге заготовить древесину и проволоку по его предварительным расчётам. На глазах у Чины он стучал по дереву молотком своей здоровой рукой, удерживая его рукой без пальцев. С некоторым усилием он прикрепил проволоку к деревянному каркасу. В этот момент чувства Сонджу к свёкру изменились: она снова ощутила к нему нежную привязанность.

В тот же день слуга принёс белого кролика с красными глазами. Каждый день Чина искала листья клевера в саду и смотрела, как кролик их жуёт. Она чистила клетку ежедневно, как и обещала дедушке.

Чинвон, которой уже исполнилось шестнадцать, теперь искала общения с ровесницами, которых раньше игнорировала, говоря, что с девочками ей скучно. Она приводила подруг на веранду к Сонджу со словами, что бабушка их здесь не услышит. Там Чинвон с девочками хихикали и сплетничали о каждом гладковыбритом молодом человеке, который приходил к кому-нибудь из деревни в гости.

Сегодня Чинвон девочек не приглашала, так что она присоединилась на веранде к Сонджу и Второй Сестре, где Вторая Сестра снова говорила о своём отчаянном желании уехать из Маари.

– Вторая Тётушка, – сказала Чинвон, – у меня есть для тебя решение.

Обе женщины повернулись к ней в ожидании. У Чинвон всегда имелись какие-то нестандартные идеи.

– Если твой муж возьмёт любовницу, которая будет ухаживать за его родителями, вы с детьми можете уехать жить к нему, а он будет приезжать иногда, чтобы проведать родителей и любовницу. Так он не бросит своих пожилых родителей, а семья не потеряет лицо.

Сонджу ахнула – и быстро закрыла рот, видя, что Вторая Сестра задумчиво разглядывает деревянные доски, как будто всерьёз рассматривая эту ужасную идею. Через минуту или около того Вторая Сестра встала и ушла без единого слова.

Никто не говорил об этом до вечера воскресенья. Вторая Сестра убиралась в кухне, когда вдруг сказала Сонджу:

– Я рассказала о предложении Чинвон мужу, но он отверг его, потому что так возникнет конфликт между моими детьми и детьми от любовницы. Он сказал, что не может передать детям такое бремя.

Сонджу ничего не ответила. Эта идея была неправильной в корне – по многим причинам.

Война. Июнь 1950 года

Это утро воскресенья ничем не отличалось от предыдущих. Все в доме спали. Сонджу проснулась от громкого испуганного голоса со внутреннего двора, быстро приближающегося к гостиной.

– Война! Война! Северная Корея наступает! – повторял мужчина.

Сонджу вскочила.

– Что?

Её муж отбросил одеяло, встал и помчался в гостиную, чуть не поскользнувшись в спешке. Сонджу последовала за ним. Через минуту в передней собралась вся семья.

Слуга из Большого Дома, задыхаясь и размахивая руками, кричал:

– Они напали этим утром!

Свёкор спросил спокойно:

– Расскажи подробнее. Откуда новости?

– Телеграмма из Сеула. От старшего сына хозяина. Хозяин отправил меня сюда.

Вторая Сестра подошла к Сонджу и прошептала:

– Война? Поверить не могу…

Когда Сонджу жила в Сеуле, она знала из газет, что партизанские стычки происходили ещё с 1945 года, когда провели границу вдоль тридцать восьмой параллели, но это никогда не выливалось в нечто большее. Теперь нация всё больше прислушивалась к постоянной антикоммунистической риторике Ли Сын Мана и его нежеланию видеть Корею разделённой. Было широко известно, что он хотел объединить Корею, но того же хотел и Ким Ир Сен на севере. Так что войне не стоило удивляться. И всё же новость застала её врасплох. Война! Сеул находился всего в сорока восьми километрах от границы с Северной Кореей. У Сонджу задрожали губы. Она прижала ко рту ладонь.

Брат её мужа отправился в Большой Дом, чтобы прочитать телеграмму. Вернувшись, он сказал семье, что телеграмма была датирована двадцать пятым июня 1950 года и в ней говорилось, что в четыре утра северокорейские войска действительно вторглись в Южную Корею.

Значит, это правда. Чинджу беспокойно переводила взгляд с матери на отца и обратно. Даже годовалый ребёнок, казалось, понимал, что происходит что-то плохое. Сонджу привязала Чинджу к спине и направилась на кухню. Скоро вражеские войска достигнут Сеула – всего через день или два, если их не сумеют остановить. Она никогда не видела войны: японцы сражались в другом месте, не на корейской земле, но она знала, как война выглядит. Она видела фотографии со Второй Мировой в журнале Life.