Со смешанным чувством шока и обиды Скарлет смотрела, как Сейдж протягивает ей ключи от Lamborghini.

«Я не могу взять твою машину, – поражённо сказала она. – У меня нет с собой прав, и вообще твоя машина стоит, наверно, миллион долларов».

«Всё в порядке. Возьми машину и верни её завтра. Тебе нужно уезжать прямо сейчас. Прости. Пожалуйста. Уходи».

Сейдж держал ключ в протянутой руке, даже не глядя на Скарлет.

Её сердце было разбито. Она никогда не чувствовала себя настолько сбитой с толку, как сейчас.

Дрожащей рукой Скарлет взяла ключи.

Она медленно пересекла террасу, направляясь в дом. Сердце её обливалось кровью, и Скарлет чувствовала себя отвергнутой и униженной, а также совершенно ничего не понимающей.

Если кто и мог понять, как это вдруг почувствовать себя плохо и сбежать, то это была Скарлет, но она не понимала. Она совсем не понимала Сейджа. Слёзы готовы были покатиться из глаз, когда она осознала, что, возможно, больше никогда не увидит Сейджа вновь.

Кейтлин сидела в самолёт, ожидая взлёта. Она в очередной раз взглянула на дисплей телефона, испытывая огромную вину за то, что вот так бросила Калеба, особенно, когда пропала Скарлет. Кейтлин чувствовала вину за то, что покидает страну. Она уже и забыла, когда последний раз отправлялась на другой континент, особенно одна, без Калеба. Кейтлин не могла не чувствовать себя преступницей, сбегающей посреди ночи. Внутри закрадывались сомнения относительно правильности её выбора.

Она пыталась дозвониться и писать Скарлет по дороге в аэропорт. Она звонила и писала Калебу. Ни один из них так и не ответил. Кейтлин полагала, что Калеб был просто на неё зол; а Скарлет было не до неё, боялась Кейтлин. Она решила, что при появлении хороших вестей ей бы уже дали знать. Кейтлин была расстроена.

Оставалось лишь надеяться, что, вернувшись домой, она сможет помириться с Калебом и всё ему объяснить. Оставалось лишь надеяться, что на этот раз он ей поверит и всё поймёт; что они смогут восстановить их брак и вернуть семейную жизнь в привычное русло, оставив весь этот кошмар позади. Кейтлин пообещала себе, что когда всё закончится, она сожжёт свой журнал вампира и больше никогда о нём не вспомнит.

Ей приходилось постоянно напоминать себе, что она идёт на эти жертвы ради Скарлет. Достав разорванную страницу из папки, она ещё раз взглянула на неё в свете яркой лампы. Она перечитывала её снова и снова, пробегая глазами по строкам древнего ритуала по излечению вампира. Описание обряда внушало доверие. Она надеялась, что он действительно работал, молясь о том, чтобы Скарлет, где бы она ни была, ещё не обратила ни одну жертву, иначе ритуал не поможет. Кейтлин оставалось лишь надеяться, что она успеет слетать в Париж, найти недостающую часть страницы и вернуться вовремя, чтобы спасти дочь.

«Простите, мэм, но вам необходимо отключить все электронные устройства», – произнёс голос.

Кейтлин подняла глаза и увидела перед собой стюардессу, которая выжидающе на неё смотрела.

Кейтлин в последний раз проверила телефон:

Новых сообщений нет.

Нехотя она отключила телефон, и стюардесса ушла.

Самолёт начал разгоняться, и Кейтлин охватил приступ паники. Может ли быть так, что она просто теряет время? Найдёт ли она в этом старинном парижском магазине необходимую книгу? Если да, то будет ли там недостающая страница? Впустил ли старушка её в свой магазин? Может, это всё напрасная затея?

И самое главное: если Кейтлин найдёт страницу, то сработает ли ритуал?

Кейтлин продолжала сомневаться в собственном решении даже тогда, когда самолёт поднялся в воздух. Посмотрев на часы, она поняла, что до приземления в Париже у неё было девять часов.

Скорей бы они пролетели.

Сейдж сидел на широкой каменной террасе, наблюдая за тем, как луна садится за Гудзон. С момента ухода Скарлет он почти не двигался, не в силах избавиться от мысли, что всё испортил в самый неподходящий момент.

Сердце его было разбито. Со Скарлет он чувствовал нерушимую связь, какой никогда не испытывал раньше, и всё шло уж слишком идеально. Смотреть в её глаза и целовать Скарлет – это было лучшее, что произошло с ним за несколько веков.

А потом в самый неподходящий момент его пронзила боль. За последний год – последний год его жизни – боли значительно усилились и участились. Чем ближе он был к смерти, чем сильнее была боль. Сейчас, когда жить Сейджу оставалось всего несколько недель, боль стала невыносимой и непредсказуемой, и подобное испытывал не только он, но и весь его клан. Боль появлялась из ниоткуда и иногда сбивала с ног.

Как он мог объяснить всё это Скарлет? Что он мог сказать? Нужно ли было Сейджу сказать ей, что он Бессмертный? Что он живёт вот уже почти две тысячи лет? Что его поразил приступ боли, потому что жить ему оставалось несколько недель? Что его семья отправила его в этот город для того, чтобы он воспользовался симпатией Скарлет, выведал её секреты, а потом её убил?

Конечно, последнее он никогда не сделает. Когда Сейдж увидел Скарлет впервые, то понял, что никогда не сможет причинить ей вред. Напротив, он знал, что она – любовь всей его жизни, и сожалел, что встретил её тогда, когда ему осталось так мало времени. Он был готов пожертвовать собственной жизнью и отправиться на конец света ради того, чтобы её спасти. Он никогда не попытается забрать её крестик. Если он это сделает, то клан наверняка её убьёт, а этого Сейдж ни за что не позволит.

Поэтому-то он и попросил её уйти так внезапно, даже не объяснившись. На душе у него скреблись кошки.

Так он и сидел, оперевшись о камень и обхватив голову руками, почти не двигаясь.

«Вот ты где», – недовольно произнёс голос отца.

«Так и знали, что найдём тебя здесь», – добавила мать.

Сейдж поднял на них глаза. Он слишком устал и слишком переживал, чтобы уделить должное внимание их словам.

«Оставьте меня одного», – сказал он, опуская голову.

Долю секунды спустя родители пересекли террасу, и отец схватил его за руку, подняв на ноги.

«Она была здесь, – прошипел он, – и ты даже не попытался заполучить крест».

«Ты вёл себя, как какой-то влюблённый школьник», – добавила мать.

«У нас нет времени, – сказал отец. – Разве ты это не понимаешь? У неё в руках находится ключ, а ты продолжаешь сидеть здесь и играть в глупые ребяческие игры».

«Простите, – ответил Сейдж, пытаясь выиграть время и отвлечь их. – Я ждал подходящего момента, и потом меня вдруг пронзила боль».

«Она – та, кого мы искали две тысячи лет. В её руках находится ключ к нашему бессмертию. Ты должен заставить её отдать крест, ты меня понимаешь?»

Отец положил тяжёлую руку ему на плечо, глядя в глаза сыну и разговаривая с ним так, как всегда говорил все эти тысячи лет.