Пытаясь сдержать глупую улыбку, я помчалась наверх. Ещё было рано, но меня ужасно тянуло в сон, я быстро перекусила, помылась и рухнула на кровать.

И тут раздалось лёгкое постукивание по стеклу.

Приподняв затуманенную голову, я обнаружила снаружи белую ласку. Заставила себя подняться, открыть, снова упала обратно в кровать — и заснула почти моментально, едва успев почувствовать, как ласка устраивается под боком.

Проснувшись, ласку я не обнаружила, чему даже не удивилась. Потянулось привычное утро, разве что погода оказалась не совсем привычной: холодный туман, норовивший превратиться в дождь. В Академию Трёх Сил пришла осень.

В зале тоже царила холодрыга. Как обычно, по утрам он был пуст и неосвещён, но сейчас, после пробежки под лёгкой моросью, показался даже уютным. Передёрнувшись от холода по-собачьи, я несколько раз провела ладонями по рукам, успокаивая высыпавшие мурашки. Привычно вытащила из угла разминочный коврик, села и начала разминаться.

И тут от дверей послышался голос:

— Привет.

Я подняла голову и без особого удивления обнаружила у входа Карина. Он стряхнул капли с зонта, пристроил его в углу и, аккуратно сняв обувь, прошёл внутрь.

— Не возражаешь, если я тоже позанимаюсь?

Ответ предполагался, по всей видимости, только положительный, но я промолчала. Отвела взгляд и стала заниматься дальше, словно и не прерывалась.

Карин достал второй коврик, бросил рядом с моим. Но вместо того, чтобы начать разминку, помолчал немного, наблюдая за мной, а потом сказал:

— Это не я. Не я рассказал твоим про тебя.

Та-ак. Я постаралась не выдать своих чувств. Вытянулась, доставая руками носочки, некоторое время молчала. Наконец поинтересовалась:

— А кто?

— Я не знаю, — он сел рядом, тоже стал разминаться. Потом остановился и посмотрел на меня с вызовом: — Какая мне выгода?

Я пожала плечами. Тут он был прав, выгоды я не видела. Разве что поржать, глядя, как братья меня уволакивают.

— Может, думал, они заставят меня уйти с факультета? — буркнула чисто из чувства противоречия.

— Почему они должны были? Ты что, против их желания сюда пошла? Они не знали, что ты здесь учишься? — Карин нахмурил чёрные брови.

Отвечать на все эти вопросы мне не хотелось, и я вернулась к разминке. Карин не настаивал, и некоторое время мы с ним молча занимались. Потом, когда я, закончив с упражнениями, встала и убрала коврик на место, он сел и отрывисто спросил, глядя на меня снизу вверх:

— Ты здесь под прикрытием? У тебя какое-то задание?

От такого вопроса я обалдела. Какое ещё задание? И что за «прикрытие» он имеет в виду в данном случае?

— Что? — переспросила я, глупо уставившись на Карина. — Нет. Я просто… мама отдала меня учиться на стихийников… Ох, — я вздохнула, увидев непонимание на его лице. Похоже, придётся рассказывать с самого начала.

Рассказ занял не так много времени. Наверное, потому, что я сокращала его как могла. Упомянула материнский ультиматум, сказала, что с самого детства видела себя только боевиком и докончила расплывчатым:

— Вот я и перешла в другой род, чтобы располагать собой. Поэтому я и учусь как Тайсен. Потому что я и есть теперь Тайсен.

Карин, кажется, и думать забыл о тренировках. Притих на полу, только зелёные глаза поблескивали, выдавая любопытство. Но тут среагировал:

— Постой… перешла в другой род? Это как? Разве можно просто так взять и перейти?

— Можно, конечно, — я пожала плечами.

Карин смотрел на меня с непониманием, и тогда я встала, подошла к нему и опустилась на колени. Карин немного отстранился, словно ожидал, что я сейчас задвину ему в челюсть. Но я только отвела волосы, приоткрывая ухо. Сегодня утром я вернула на место серёжку, так что она красовалась там маленьким серебряным шариком.

— Обалдеть… — наконец отозвался Карин после долгого молчания. — Ты замужем?

Я кивнула. Потом добавила, вспомнив о вчерашней ссоре с братьями, о том, как Вейс назвал меня порченой:

— Но у нас чисто формальный брак. Мы даже живём в разных общежитиях.

Почему-то мысль о том, что теперь и сокурсники станут считать, что мы с Хеном спим вместе, вгоняла меня в мучительное неудобство. Наверное, если бы мы были мужем и женой на самом деле, не только на словах, я бы ничего не подумала: что может быть естественнее, если по-настоящему любишь человека, если называешь его своим супругом? Но так как между нами ничего не было, даже думать об этом казалось неловко.

Но Карин уцепился совсем за другое.

— Общежитиях?! — повторил он с потрясением. — Твой муж что, тоже здесь учится?!

Ох. Я замялась, отводя взгляд. Для меня самой это была уже привычная мысль, а вот для Карина, по всей видимости, оказалась шокирующей. Он не ожидал, что мой абстрактный муж вполне себе существует — и, главное, существует настолько близко.

— Кто это? Я его знаю? Тайсен… — взгляд его заплавал в пространстве, Карин явно пытался вспомнить.

— Думаю, что нет, — пресекла я это. — Только не…

— Не говорить никому, да-да, — договорил он за меня. Потом вскочил и, крадучись, бесшумным пружинистым шагом направился к двери. Остановился и раскрыл быстрым мощным толчком.

В зал хлынул уличный холод и шум дождя. Карин выглянул, посмотрел по сторонам, пожал плечами и вернулся.

— Ты чего? — спросила я.

— Да так… кто-то ведь подслушал нас с тобой вчера. Я просто подумал, что если это повторится, ты точно перестанешь мне верить.

Он кривовато усмехнулся, а я наклонила голову к плечу, всматриваясь в Карина так, словно впервые его видела.

— Чего? — нахмурился он.

— Так, ничего. Давай заниматься дальше, скоро лекции начнутся.

Больше мы особо ни о чём не говорили. Зато я очень много думала, и в том числе о Карине тоже. Забавно, за несколько дней мы с ним так сблизились, как не вышло за две недели с начала обучения. И почему-то меня радовала мысль, что он решил оправдаться. Я ведь ни словом его не упрекнула — но он сам пришёл сегодня пораньше, зная, что застанет меня, сам завёл разговор, сам обеспокоился тем, чтобы нас не подслушали снова.

И вообще, мне, кажется, хотелось ему верить. Вот только, если Карин не лжёт, тогда это значит, что среди сокурсников у меня есть по крайней мере ещё один недоброжелатель.

Выбитая дверь аукнулась мне уже на следующий день. Понятия не имею, каким образом декан Верт узнал, что сделала это именно я, но он пришёл прямо на лекцию об основах жизнедеятельности тварей, минут за десять до конца, и пять минут подпирал спиной стену, не сводя с меня тяжёлого взгляда. Подпирал только пять, а не все десять, потому что преподавательница не выдержала этого первой и отпустила нас всех пораньше.