Рождество всегда было моим самым любимым временем года. Этот праздник всегда делал меня мягче. Добросердечнее. Но только всё это никак не походило на ту болезнь, жертвой которой я стала недавно. Но ничуть не меньше, чем само Рождество, я любила дни подготовки к нему.

Мама и папа всегда в эти дни заставляли слуг побегать и потрудиться на славу. Я всегда с волнением и нетерпением ждала, когда же привезут ёлку, а следом за этим потянутся один за другим посыльные с бесчисленными пакетами. Слуги украшали гирляндами все перила и каминные полки, ставили во все вазы яркие, праздничные букеты цветов, и вот наконец слева от парадной лестницы, рядом с дверью в утреннюю гостиную, устанавливали ёлку. Она всегда у нас была высокой, поднималась до лестничной площадки второго этажа, и слуги щедро увешивали её игрушками, которые постепенно, из поколения в поколение, накапливались в нашей семье, и маленькими мерцающими свечечками – их огоньки отражались на зеркальных боках разноцветных ёлочных шаров.

В этом году мисс Прикет пригласила нас с Анитой участвовать в украшении ёлки. Раньше я с восторгом понеслась бы по лестнице на второй этаж, крепить звезду на верхушку ёлки, но сейчас я решила до прибытия мамочки исполнять роль хозяйки дома, а значит, делать всё так же, как делала бы моя мама, будь она здесь. Мне хотелось, чтобы она, приехав, увидела, что я прекрасно справилась с этой задачей, и порадовалась за меня. А ещё мне хотелось, чтобы мамочка сама убедилась в том, что не нужна нам в доме эта проклятая миссис Веб.

Мама ёлку никогда сама не украшала, она сидела в своей любимой утренней гостиной до тех пор, пока работа не была закончена, и только потом выходила, чтобы взглянуть на украшенную ёлку и сказать, что ей нравится. Вот точно так же поступила и я. Никаких звёзд на верхушку ёлки не надевала, шаров не вешала, а надела очень красивое красное платье и нефритовые серьги и села в утренней гостиной. Одним словом, вела себя так, как подобает настоящей хозяйке этого дома.

Итак, я целиком уступила право принимать участие в подготовке к празднику Аните, и она с удовольствием погрузилась в эту суету. Сидя в утренней гостиной, я то и дело слышала весёлый голос своей подруги, и, что уж там скрывать, мне очень хотелось тоже и ёлку украшать, и встречать посыльных, приносивших к нам в дом корзины с заказанными к праздничному столу вкусностями. Мне всегда было очень интересно взглянуть на эти корзины, прежде чем они отправятся вниз, где миссис Бэддли творит свои чудеса. Позднее я узнала, что в тех корзинах к нам пожаловали фазаны, и огромный гусь, и много других самых разных деликатесов. Праздник у нас всегда устраивался для всех, в том числе и для слуг, которые могли полакомиться чем-то более интересным, чем их каждодневные пироги с мясом и жаркое.

Мама прислала подарки для слуг и записку, в которой просила меня завернуть их в красивую бумагу. Сама же она вернётся домой как раз вовремя, чтобы лично вручить каждому слуге его рождественский подарок – это тоже было одной из наших семейных традиций, которые неуклонно соблюдались из года в год. Какие подарки для слуг она прислала, спрашиваете вы? Множество отрезов ткани для горничных, чтобы они могли сшить себе новые платья. Новые гетры для лакеев и шофёра, красивую брошь для мисс Прикет, новые карманные часы для Джексона и часы-кулон для миссис Веб. Ну и, кроме того, засахаренные фрукты и шоколадки для всех и распоряжение Джексону поставить слугам на праздничный стол несколько бутылок вина из наших подвалов. Моя мамочка всегда щедро одаривала слуг на Рождество и всегда наставляла меня, чтобы и я поступала также, когда стану хозяйкой дома. «Слуга простит тебе всё или почти всё, если ты будешь щедра к нему в праздники», – повторяла она.

Пока Анита вместе со слугами наряжала ёлку, я в утренней гостиной заворачивала подарки. Приготовила в том числе и подарок для Аниты. Из-за двери до меня доносились смех, музыка, весёлые восклицания, и этот шум почему-то заставлял меня всё сильнее волноваться в ожидании встречи с мамочкой.

– Круэлла, пора одеваться к обеду, – заглянула в утреннюю гостиную мисс Прикет. Я и не знала, что уже так много времени прошло.

– Одеваться к обеду пора? А мама приехала? – с замиранием сердца спросила я и, скривившись, добавила: – О, чёрт! – потому что одна серьга больно царапала мне ухо.

– Позвольте, я помогу вам, – сказала мисс Прикет. Она осторожно расстегнула серьгу, и я сразу почувствовала облегчение.

– Благодарю вас, мисс Прикет. Она целый день мне мешала, эта серьга. – Мисс Прикет печально посмотрела на меня. О, мне очень хорошо был знаком этот взгляд, и я знала, знала, что он означает. – Её не будет, да?

– Мне очень жаль, но обедать вам придётся без вашей матери, Круэлла, дорогая, теперь вы стали совсем взрослой, и я могу вам честно, как сестре или подруге, признаться, что у меня сердце разрывается, когда я вижу, как ужасно ваша мать обращается с вами.

– Что? – опешила я. – Что вы сказали, мисс Прикет?

Я действительно подумала тогда, что ослышалась. Ну не могла же она так говорить о моей мамочке!

– Прошу прощения, мисс Круэлла, но я знаю, что ваше сердце разбито. Я это по вашему лицу вижу. И я видела, как ваша мать разбивает ваше сердце каждый день, начиная с той поры, когда вы были ещё маленькой девочкой, и продолжает делать это поныне.

– Что вы можете знать о моём сердце, мисс Прикет? Моя мама любит меня. Как вы вообще смеете совать свой нос туда, куда вас не просят? – Сейчас, оглядываясь назад, я не могу понять, зачем мне понадобилось тогда защищать перед ней мою маму. Я знала, как сильно любит меня моя мамочка, и мне совершенно не требовалось убеждать в этом какую-то серединку на половинку.

– Она не писала вам и не виделась с вами после смерти вашего отца. С тех пор, когда отправила вас в школу. Так с дочерью обращаться нельзя, – сказала мисс Прикет.

– Она подарки мне присылает, – прошептала я, потрясённая откровенной, неслыханной дерзостью мисс Прикет.

– Да, она всегда дарит вам подарки, мисс Круэлла. И это единственное, что вам даёт эта бессердечная, жестокая, ужасная женщина. Красивые подарки, но ни частицы себя самой.

Всё. На этот раз она перешла черту. Слишком много позволила себе. Статус серединки на половинку позволил мисс Прикет вообразить, что мы с нею настоящие подруги... Может быть, даже сёстры. Позволил вообразить, будто она смеет так говорить о моей мамочке. Больше ничего говорить мне не пришлось, всё было написано у меня на лице. Она увидела это и всё поняла. Мы обе теперь знали, что сделанного уже не исправишь. Наши отношения прежними уже никогда не станут. Я никогда не смогу верить ей. А значит, она должна уйти.

Серединка на половинку пыталась бормотать какие-то извинения, но я не стала их слушать. Схватила со стола несколько банкнот и запихнула их в конверт, который протянула мисс Прикет.

– Вот ваше выходное пособие, мисс Прикет.

– Вы увольняете меня? – У неё от удивления отвисла челюсть. Неужели она думала, что я оставлю её после всего, что она наговорила?