Чай, крепкий и густой, почти без сливок, масло, намазанноена ломтики белого хлеба… Марине хотелось гречневой каши с молоком и яблок, нооткуда им здесь взяться? Делать нечего. Марина глянула на нее почти приветливо.Тем более что камин уже был затоплен, солнце заливало комнату теплымизолотистыми лучами, и все призраки улетучились, а обиды – испарились. Не зря жеговорят: утро вечера мудренее!

– А скажи-ка, милая, – осведомилась Марина, пока горничнаязатягивала ей корсет, – что за зверь такой – брауни?

Девушка так дернула за шнурки, что у Марины из груди,чудилось, вырвался весь воздух.

– Простите, миледи, – пробормотала Глэдис, и в ее голосепослышались слезы. – Но не говорите со мной про… про…

– Про брауни, что ли? О боже мой, да не дергай так!

– Простите, миледи! – всхлипнула Глэдис. – Я не хотелапричинить боль вашей милости. Но мистер Сименс строго-настрого запретил слугамговорить о… о том, что он называет «неземная рать». Про тех, кто танцует налужайке при луне, или живет в цветах, или водится в озере… Только не называйтеих, умоляю вас, миледи! Если услышит мистер Сименс, мне несдобровать. Оннастоящий пуританин! И может обвинить меня и мою семью в ведьмовстве. Видители, здесь раньше жили ведьмы, и они причинили людям много бед. У мистера Сименсаведьмы извели всех родных, поэтому он слышать ни о чем таком не может. А егодед был охотником на ведьм, и мистер Сименс любит говорить, что дух деда в негоиногда вселяется.

– Да что ты говоришь? – изумилась Марина. – Кто бы могподумать!

Но тут же она вспомнила удивившую ее фразу Десмонда: «А чтоСименс? По-прежнему гоняется за ведьмами?» Теперь все понятно.

– Что же делают с ведьмами?

– Их топят в реке, – угрюмо промолвила Глэдис. – Связываютпо рукам и ногам и бросают в реку. Ежели выплывет, значит, истинно ведьма, ейдьявол помогает спастись, и тогда ее забрасывают камнями, пока она не пойдет кодну.

– Ну а если сразу потонет? – возбужденно спросила Марина,уже не чувствуя боли, хотя Глэдис довольно резко орудовала шнурками.

– Значит, не ведьма, – пожала плечами Глэдис.

– И что? Женщину спасают?

– Ну, кому придет охота лезть в воду и искать тамполумертвую? – рассудительно покачала головой Глэдис. – К тому же нужно ещепостоять на берегу, подождать. А вдруг ведьма возьмет и поднимется со дна? Нонекоторые считают, что это враки. Я знала одну девушку… давно, двенадцать летназад… Один раз она даже поспорила с подругами, что обойдет церковь против ходасолнца и с ней ничего не произойдет…

– А что должно произойти? – перебила Марина.

– Разве вы не знаете? Человека похитят эльфы.

– И что? Девушку похитили?

– В том-то и дело, что нет! – жарко выдохнула Глэдис. – НоСименс сказал, что эльфы не тронули ее, потому что она сама ведьма. Чего тольконе наговорил про нее! И настоял на том, чтобы ее подвергли испытанию водой навсякий случай. Но он оказался не прав, потому что бедняжка… утонула.

– Дикость какая! – возмутилась Марина. – Зачем же сразутопить? Вот у нас кликушу ставят под колокол во время звона, дабы изгнать бесовболезни из тела…

– Умоляю вас, миледи, не говорите мне ничего! – жалобнопискнула Глэдис. – Ведь я не удержусь и обязательно кому-нибудь перескажу, амистер Сименс узнает и… Я не хочу, чтобы меня утопили!

– Ничего себе! – пробормотала Марина. – Лучше бы ваш Сименспризраков из замка изгонял.

– Потому он и пошел к старому лорду камердинером, – пояснилаГлэдис. – И знаете, миледи, призраки почти не появляются. Правда, за несколькоминут до кончины его светлости три бульдога, его любимцы, опрометью бросилисьвниз по лестнице и забились во дворе в самый темный угол. Мы все думаем, чтопсы видели Смерть, которая шла за старым милордом. Но леди Урсула уверяла, мол,видела белый призрак леди Элинор. Хотя леди Урсула… немножко не в себе…

– И все так боятся Сименса, что про брауни мне не с кемпоговорить, кроме него?

– Да. Даже сэр Джаспер – хотя он не сэр, но мы его так попривычке называем – не решается с ним спорить.

– Почему же Джаспер – не сэр?

– Ну, он ведь младший сын. А титул и имение наследуютсястаршим.

– Однако Десмонд… я хочу сказать, милорд… тоже младший сын,а он и сэр, и наследник, – непонимающе свела брови Марина.

– Так ведь сэр Алистер умер! – Глэдис посмотрела на нее какна глупенькую.

– Но ведь до этого умер старый лорд, а Джаспер не стал егонаследником! – запальчиво возразила Марина. – Я знаю, Джаспера лишилинаследства. За что?

Глэдис дрожащими руками схватила пустые кувшины.

– Простите, миледи, но ежели узнают, что я тут с вами всеутро болтала, да еще и обсуждала господ, меня выгонят из замка. Уж тогда мнетолько и останется, что утопиться с горя. Вы уж спросите, если что нужно, уледи Джессики. Она все знает, а ее даже сам мистер Сименс побаивается, потомучто уверен… Ой! Что я говорю!

Глэдис подхватила кувшин и пустилась прочь.

– А где мне найти ее, леди Джессику?

– В оранжерее-е! – донесся голос из коридора.

Марина улыбнулась. У них в имении на окраине сада стоялаоранжерея, и матушка, пока была жива, все свободное время проводила средидиковинных цветов. Потом, когда приехали дядя с теткой, все захирело, стеклапобили, заморские растения померзли. Марина хотела бы все восстановить, да ейне давали денег. Тем дело и кончилось, однако красивое слово всегда воскрешалов ее памяти милое лицо матушки, ее ловкие руки, перепачканные землей, а рядом –какое-нибудь чудо невероятной формы и запаха, именуемое ирисом или тюльпаном, –сказочной красоты! Любопытно, что разводит Джессика?

Марину постигло разочарование: в стеклянном домике было едвали теплее, чем на улице, а небольшие грядочки поросли какой-то скудной травой.Но Джессика разглядывала невзрачные ростки так пристально, что не сразузаметила Марину.

– Хорошо ли спали? – спросила она, не чинясь, с приветливойулыбкой, и Марина облегченно вздохнула: английская чопорность ее пугала.

– Да разве на новом месте уснешь? – пожала плечами Марина. –И потом, эти коридоры… Вы ничего не слышали? Никакого шума?