— Полтос.

Машину качнуло, Илья отклонился назад, спина его задела спинку кресло.

— С-с-с, — только и смог он прошипеть, терпеливо перенося боль. — Даром в общем, — добавил Илья, сквозь стиснутые губы.

Наколку ему закрыли салфеткой, приклеили ее к коже пластырем, чтобы не слетела, потом еще забинтовали на всякий случай, вручили запасные салфетки и тюбик с кремом. Этим кремом, каждые два часа, Илья должен был протирать наколку. Приходилось каждый раз сдирать, прилипшую к телу салфетку. Илья делал это, стиснув зубы, ну совсем как герой какого-нибудь фильма, который не стонет и не кричит, когда ему делают операцию без анестезии. Илья изворачивался, чтобы достать рукой наколку, косил глазами, но все равно ее не видел, а только чувствовал боль, когда дотрагивался ладонью до кожи. Вот по этой боли он и определял — то ли место намазал. Пластырь вскоре стал отклеиваться. У Ильи был только скотч, которым он намеревался замотать в аэропорту кофр от штатива и сумку, в том случае, если там не запечатывают багаж. Приклеивать скотчем салфетку было как-то неправильно. Пришлось Илье искать аптечный киоск и покупать там пластырь.

Сергей положил банки с хумусом в пакеты, обложил их одеждой, чтобы банки, когда будут грузить сумку, не разбились. Однажды он с ужасом видел, как подобное происходило на Кубе. Сотрудник аэропорта бросал сумки пассажиров на транспортер, который загружал их в багажный отсек самолета так неаккуратно, словно пытался выместить на них какое-то зло. Он поднимал их на уровень груди, а потом делал бросок, будто это на самом деле его враг или манекен, на котором отрабатывают приемы самообороны.

Хумус его попросила купить супруга. Она прослышала где-то, что есть в Израиле такое угощение, которое делается то ли из бобов, то ли из гороха, а может из того, и из другого. Сергей хумус пробовал. Смысла не было объяснять супруге, что это, хоть и питательная, но не очень вкусная еда. Она сказала бы ему, что он просто не хочет тащить лишний вес. Легче было привезти требуемое чтобы она сама убедилась — картошка гораздо вкуснее. Сергей спросил у Игоря — где продается хумус. Оказалось, чуть ли не в любом продуктовом магазине. Тогда он купил три литровые банки. При этом Громов подозревал, что есть их содержимое придется ему, а супруга только поковыряет в первой вилкой, попробует немного, скажет, что еда действительно не очень вкусная и больше к ней не притронется. Выбрасывать три литра хумуса, привезенного из такой дали, будет жалко.

Вечером Игорь зазвал всех к себе в гости и устроил прощальный ужин, который приготовила его супруга. Почти двадцать лет назад она, как и Игорь, жила в Санкт-Петербурге, вернее в Ленинграде. Ей было очень интересно пообщаться с соотечественниками. Отчего-то супруга Игоря решила, что Сергей очень любит хумус, вероятно узнала — сколько тот его купил, так что на прощальный ужин она на стол поставила и это угощение тоже. К счастью, оно было не единственным.

Пакеты в аэропорту пришлось разворачивать, потому что когда таможенники принялись за работу, сверяясь сданными просвечивания, то конечно, в первую очередь их заинтересовали банки с хумусом.

— Разверните, пожалуйста, вот это, — сказал таможенник, показывая на банки, — что это такое? — продолжил он расспросы, когда Сергей развернул банки.

На вид и вправду содержимое банок выглядело очень странно и подозрительно, какая-то светло-коричневая масса, которая вполне могла оказаться чуть подкрашенным пластидом. А вдруг и на теле пассажира есть бомба и при попытке задержания, убедившись, что на борт самолета ее пронести не удастся, он устроит взрыв здесь?

— Это хумус, — сказал Сергей, подумав, что дальнейшие пояснения не требуются.

— Мы вынуждены проверить эти банки на наличие взрывчатых веществ.

— Да бога ради! — сказал Сергей. — А что вы с ними будите делать?

— Посыплем содержимое специальным раствором, — невозмутимо сказал таможенник, — а после, если взрывчатых веществ не найдется, возвратим вам.

— Зачем же они мне тогда будут нужны с вашим раствором?

— Раствор безвреден.

— Берите насовсем, — сказал Сергей, широким жестом протягивая таможеннику банки.

Таможенник их забрал, унес, но на этом проверка не закончилась. Сперва осмотрели вещи, потом стали разбираться с Сергеем. Въехать в Израиль не так сложно, а вот уехать из него гораздо труднее. Вскоре Сергей чувствовал себя, как выжатый лимон. Сил у него никаких не осталось, и он все сильнее ощущал раздражение. Тактика допроса часто основывается на том, чтобы вымотать допрашиваемого, заставить его ради того чтобы отпустили быть откровеннее.

Пока продолжались эти мучения, банки с хумусом проверили и принесли обратно.

— Возьмите, — сказал таможенник, отдавая банки Сергею, — все в порядке.

— Спасибо, — сказал Сергей, — но мне они уже не нужны.

— Почему же? — искренне удивился таможенник. — Я говорил вам — присыпки безвредные.

— Что-то мне не хочется есть хумус с присыпками, — сказал Сергей. — Это не специи и не кетчуп. Интересно, а как на вкус еда с присыпками, выявляющими ее взрывоопасные свойства? Если поесть, а потом закурить, не взлетишь ли сам на воздух? В общем — спасибо, но я их оставлю здесь.

В любом аэропорте есть мусорные ведра, куда пассажиры допустим, выбрасывают пластиковые бутылки с недопитой водой. Ее после событий 11 сентября нельзя брать на борт. Спецслужбы теперь боятся, что пассажир, сумевший пронести на борт бутылку с водой, начнет поливать ей своих соседей, точно из водяного пистолета. Хорошо хоть бомбу из нее сделать нельзя.

Иногда среди выброшенного попадаются и бутылки со спиртным, недопитые во время рейса, поскольку то, что ты купил в «дьюти-фри» пронести на борт можно. По-тихому открыть, запечатанный в магазине пакет и приложиться к спиртному, а если за этим занятием тебя застанет стюардесса, то легко объяснить, что очень боишься полета и без спиртного помрешь от страха. Зачем ей труп на борту? Однако при транзитных рейсах, спиртное, пусть и купленное в магазине беспошлинной торговли, все равно отбирают. Вот и попадаются в мусорных корзинах невскрытые бутылки. Пронести их содержимое можно в животе, но не будешь же пить на виду у таможенников? Банки с хумусом Сергей все-таки выбросил в корзинку, жалея, что не выполнит просьбу жены. Впрочем, она его поймет и будет рада тому, что он наконец-то вернулся.

В дальнем конце самолета сидели коллеги из дружественной телекомпании. Громов знал их уже лет по десять. Оба они ростом были под метр девяносто пять, вот и попросились на задние ряды, чтобы можно было вытянуть ноги. На ногах у них были одинаковые новенькие ботинки желто-песочного цвета. В таких ходят все путешественники. На операторе была еще и австралийская кожаная шляпа с зубами крокодила, и это придавало им вид клонов Индианы Джонса, возвращающихся из очередной археологической экспедиции.

— Чего это вы в одинаковых ботинках? — спросил Сергей.

— А мы их здесь только что купили, в аэропорту, — ответил корреспондент, язык у него заплетался. Сергей понял, что он уже принял для успокоения дозу горячительного напитка. — Вот он сказал, — корреспондент ткнул пальцем в сторону оператора, — что они дешево стоят.