Игорь ехал не очень быстро, объясняя это тем, что наплыв журналистов большой, аккредитацию получать долго, и они еще будут ждать коллег перед пресс-центром. Сергей его не подгонял. Надоело ему все время держать себя в напряжении. Но стоит лишь чуть расслабиться, как все начинает из рук валиться. Нельзя расслабляться, говорил он себе, пока не сядешь в самолет, отправляющийся домой. Не раз случалось, что когда приезжала смена, коллеги от радости так напивались, что и на следующий день не могли двух слов связать. А ведь следующий день все еще был на их совести. Они дембеля еще не получили. Вот так в Киеве Сергея, куда он приехал накануне вечером и нежился в кровати, разбудил телефонный звонок. Заплетающимся языком корреспондент, которого он менял, стал объяснять, что у него башка трещит, а видок такой, что в зеркало смотреть не хочется.

— Мне включаться через полтора часа, — сказал он самое главное, — выручи. Понимаешь, я не могу.

Не выполнив эту просьбу, подвел бы Сергей парня под монастырь. А коллег надо всегда выручать, поскольку и сам можешь оказаться в такой ситуации, что без их помощи никак не обойтись.

— Блин, гад ты! — промолвил Громов, но сказал он это совсем без злобы, а просто оттого, что очень не хотелось выбираться из теплой постели и идти на улицу, где холодно и мокро. Потом придется вставать перед камерой и в прямом эфире говорить о событиях, на данную минуту происходящих в Киеве.

— Век не забуду! — пообещал коллега.

— Точно, я тебе это припомню.

— С меня пять литров виски.

— Не люблю я виски, — капризничал Сергей.

— Тогда пять литров текилы, — не унимался коллега.

Почему именно пять, подумал Громов, а не десять или не три?

— Не бери в голову, не надо ничего, — сказал он.

— Ох, брат, выручил ты меня, — говорил коллега уже вечером, очухавшись, — приедем в Москву, я тебе пять литров текилы привезу.

— Я же тебе говорил — не надо, — отмахивался от него Сергей.

Но спасенный им настаивал. Громову было немного стыдно брать с него так много спиртного, вот он и предложил, чтобы от него отстали, притащить в Москве не пять, а один литр. Коллега честно выполнил обещание и приволок две бутылки. Одна емкостью 750 миллилитров, другая — 375.

Зазвонил телефон. На нем высветился номер новой группы.

Не могли они так рано доехать до Иерусалима, даже на машине с реактивным двигателем, подумал Громов.

— У нас тут проблемка возникла, — услышал Сергей голос сменщика.

— Какая?

— Расскажу, как приеду в Иерусалим, — голос был не очень уверенным, а на душе у Громова стало очень неприятно, когда корреспондент добавил: — Если вообще туда приеду.

— Что случилось-то? — не на шутку испугался Сергей.

Это в советские времена можно было ожидать, что кто-то, оказавшись в Израиле, захочет здесь остаться. Вот тогда скандал был бы, что не углядели.

— У меня виза просрочена, — сказал корреспондент.

— Да, как так? Как тебя тогда из страны выпустили? — Сергей выстреливал вопросы со скоростью пулемета, но уже знал, что ответа не получит, да и не эти вопросы надо было задавать. — Вам помощь нужна?

Вот какой вопрос был главным.

— Да чем ты нам поможешь? Сами как-нибудь постараемся выбраться. Ладно, мне не очень удобно разговаривать, позвоню, как все проблемы решим.

— Удачи тебе, — пожелал Громов.

По выражению его лица Илья понял, что что-то стряслось. Подойдя к Сергею, он вопросительно заглянул ему в глаза. Даже без этого было ясно, что объяснять в чем дело придется.

— Боюсь, не удастся нам в скором времени отсюда уехать, — без всяких вступлений, которые бы подготовили Илью к этой неприятной новости, сообщил Сергей. Он знал, тот слышал, что самолет с новой группой благополучно прилетел, ничего с ним не случилось.

— Террористы захватили здание аэропорта и удерживают там всех в качестве заложников? — попробовал пошутить Илья.

— Ха-ха, — сказал Сергей без эмоций и с каменным лицом, — не смешно.

После такого оставалось лишь еще показать язык.

— Ну и что случилось?

— У смены моей виза просрочена.

— А у моей? — спросил Илья.

О таком развитии событий Сергей и не подумал. И вправду у оператора, с которым прилетел новый корреспондент, кажется, с визой было все в порядке, так что он мог сменить Илью, а тот ехать домой. Но вот Громову придется оставаться здесь на второй срок, как будто он в чем-то провинился.

— Ты же меня не бросишь в трудную минуту? — спросил Сергей.

— Я тебя, конечно, не брошу в трудную минуту, — съехидничал Илья. — Как его вообще-то из страны выпустили?

— Представляешь, я ему примерно тот же самый вопрос и задал, но он мне ничего не сообщил. Сказал только, что помощь наша не нужна, и он позвонит, как только проблема разрешится.

— Ага, когда его посадят на обратный рейс, и он позвонит уже из Москвы, — подытожил Илья, — до Москвы часа четыре с половиной, вот и жди звонок через это время.

— Очень мне бы этого не хотелось.

— Что делать-то будем?

— Что будем делать? — ответил вопросом на вопрос Громов.

Как раз в этот момент вошел Игорь и спросил:

— А что случилось-то?

Пришлось ему вкратце изложить ситуацию.

— Может, на Мертвое море поедим? — предложил Игорь, — в Иерусалим потом вернемся.

— Я согласен. — промолвил Громов, — только я плавки не взял.

— По дороге купим, — успокоил его Игорь.

— Ладно, я тоже согласен, — сказал Илья, после нескольких секунд раздумья. Наверное, он хотел предложить, чтобы его довезли до Иерусалима, бросили там, а потом забрали обратно. За это время он сделает себе татуировку. Впрочем, Илья этого так и не предложил.

Вообще-то Громов не умел удерживать равновесие, лежа на поверхности воды, хотя каждое лето, во время каникул, отдыхал в деревне, а там поблизости был и пруд, и озеро, и речка. Лежать на поверхности научились все его приятели, а у него это отчего-то не получалось. На соленой воде лежать, конечно, было гораздо легче, чем на пресной, но ноги все равно тянуло вниз. В Мертвом море вода была такой плотной, что ее приходилось буквально пробивать ногами. Только оторвешь ступни от дна, как они тут же поднимались вверх, словно шарики, наполненные гелием, выпрыгивали на поверхность, будто сделанные из пенопласта, как поплавки.

Сергей лежал на спине, вытянув в стороны руки и чуть расставив ноги. Он закрыл глаза, потому что соленая вода, попади она в глаза, стала бы их разъедать. Тогда пришлось бы бежать на берег, искать там пресную воду, лить ее на руки и глаза, но на них все равно еще долго бы оставалась соль. Он обжег себе ноги, когда шел к морю, не послушавшись советов Игоря, не надев кроссовки или шлепанцы, подумав, что сумеет добежать и без них. Как же он ошибался!