Мангуст пожал плечами. Он не считал, что с него как с боевика взятки гладки. В свое время он занимался руководством – не планированием, которое осуществляется в теплом и уютном кабинете, а именно руководством на месте. Был командиром группы, которая иногда получала задания на грани невозможного. А иногда – и за этой гранью. Так что он привык не только бить, стрелять и взрывать, но и думать тоже. Собственно говоря, иначе он и не стал бы тем, кем стал – одним из самых высокооплачиваемых наемников на территории бывшего СССР.

Как раз в этот момент по телевизору показали то, о чем говорил Тимохин. Сначала шли кадры, запечатлевшие Мангуста, выносящего дона Себастьяна из дома и выбрасывающего за ворота. А потом шел длинный комментарий, смысл которого сводился к одному – негодяи эти русские, приехали в чужую страну и пакостят. А ведь благородный дон Себастьян не унизится до судебных разборок. Так что, видимо, русским хамам все сойдет с рук.

– Нет. Нет, я не подам никакого заявления в полицию. И прошения министру не подам, хотя мог бы это сделать, мы с ним учились вместе, – со скорбным видом вещал с экрана дон Себастьян. – Этих мерзавцев покарает Господь, Санта-Мария не допустит, чтобы такое варварство осталось безнаказанным.

– Трогательно, – хмыкнул Мангуст, дослушав. – Мне аж самому себе по роже дать захотелось за негуманное обращение со старичком. Что ж он только не помянул, как на нас мордоворотов своих натравливал?

Тимохин желчно усмехнулся.

– Из скромности, не иначе. Кстати, скажи, как по-твоему, каких реальных неприятностей нам можно после этого ожидать? Ты эту страну лучше меня знаешь.

– Со стороны властей – никаких, кроме плохого отношения отдельных чиновников, которым этот дон приходился дальним родственником или другом. Для уголовного преследования по такому делу, как это, здесь необходимо заявление пострадавшего, а его старик не напишет. Да и написал бы – ничего страшного. В конце концов особых повреждений у него нет, а выкинули его с территории чужого дома.

– Понял, – нетерпеливо перебил Мангуста Тимохин. – Власти нам ничего не сделают. А не власти?

– Тут возможна масса вариантов, – пожал плечами Мангуст. – Народ сам по себе пошумит-пошумит, пообсуждает наш мерзопакостный моральный облик и успокоится. Но если кто-нибудь его подтолкнет... Та же партия, которая больше всех возмущается.

– В России, если какая-нибудь партия чем-то громогласно возмущается, значит, ей за это заплатили, – заметил Тимохин.

– Здесь так же. Вопрос в том, насколько много заплатили и за что именно. Только за слова или еще за какие-нибудь действия? Здесь ведь народ горячий, сагитировать местных набить рожи каким-нибудь иностранцам совершенно не сложно. И недорого.

– Ну, нам не так легко набить рожи, – хмыкнул Тимохин.

– Здесь и сейчас – да. А вот завтра, например, когда вы пойдете на официальное оглашение завещания – запросто.

– Ты думаешь, все так серьезно?

– Ну, это вам виднее. Серьезно вы собираетесь на несколько сот миллионов зеленых руку наложить или как? Всерьез вам кто-то помешать хочет? А такая акция обойдется не слишком-то дорого. Тут ведь очень многое на Россию похоже – двадцати мужикам заплати, еще пятидесяти налей, а три сотни сами за компанию увяжутся.

– Пожалуй. И какие, по-твоему, нужны контрмеры?

– Дать на лапу кому-нибудь в полиции того округа, в котором находится суд. Пусть подгонят людей. Или не с полицией, а с какой-нибудь другой структурой, у которой есть свои войска. В общем, это уже вам виднее. Ну и еще приготовиться самим. Не помешает с собой спецсредства для борьбы с толпой прихватить.

Тимохин кивнул, несколько секунд помолчал, задумавшись.

– Ладно, сделаем, – сказал он наконец. – А если даже ты ошибся – хуже не будет. Осторожность лишней не бывает. Так, Мангуст, – Тимохин первый раз назвал Андрея по кличке, – есть еще одна новость. На этот раз скорее хорошая. Нашлись документы, которыми пользовался отец Пабло во время своей экспедиции.

– Карта с крестиками? – не скрывая усмешки, спросил Мангуст.

– И карта есть. А еще там какие-то старые бумаги, написанные по-испански, вроде бы в них описывается дорога к месту, где золото спрятано.

– Вроде бы? Что, никто не смог прочесть? Но ведь у вас же здесь есть люди, которые знают испанский.

– Есть, – усмехнулся Тимохин. – Не ты один такой умный. Но вот скажи-ка мне, сумел бы так, с ходу, прочесть и понять документ, написанный по-русски веке в шестнадцатом? Именно написанный, а не напечатанный!

– Ясно. Но это, как я понимаю, дело техники.

– Да. Нужно найти специалиста. Они есть, их даже немало, но все же на это необходимо время. К счастью, там не только этот документ. Еще разные бумаги, относящиеся к самой экспедиции, – договоры, которые подписывали с наемными рабочими, какие-то билеты, разрешения. В общем, примерно ясно, куда моего родственничка занесло. Места не из приятных, должен сказать. Бассейн Амазонки, глухая сельва. Ну, ты представляешь себе эти места.

Мангуст кивнул. Еще бы ему их не представлять. Бывал, и даже не один раз. Правда, не у самой Амазонки, а у Мадейры, одного из ее крупных притоков. Но в плане природы разница между ними невелика.

– Оказывается, из тех людей, которые тогда ходили с ним, двое еще живы.

– Нужно их отыскать! – сказал Мангуст. – Когда есть проводник – это совершенно другое дело.

– Этим уже занимаются, – сказал Тимохин. – Я ведь тут тоже не сложа руки сидел – информация насчет бумаг и этих людей не с неба свалилась. Короче, думаю, что завтра днем мы уже будем знать, где конкретно их искать.

– Отлично! – кивнул Мангуст. – Очень хорошо, что у нас есть фора по времени. А то ведь, когда все узнают об особом условии завещания, то куча народу захочет нам помешать. А эти двое, которые еще живы, им же уже лет по шестьдесят, никак не меньше. Душа в теле еле держится. Если их найдут раньше нас, то могут и помочь переместиться в лучший мир.

– Именно. Вот поэтому как раз ты завтра за ними и поедешь. Если что – сумеешь защитить дедков. Да и тебя самого обидеть нелегко.

– Это уж точно. А если они не захотят со мной дело иметь?

– Постарайся, чтобы захотели. Денег дай, пригрози – в общем, придумай что-нибудь. За это я тебе и плачу.

– Понял. Кстати, а где карта и прочие документы? За ними ехать никуда не придется?

– Нет. Они здесь, в доме нашлись, в архиве Пабло.

– И то хорошо. А где они сейчас?

– Я их к себе забрал. Вещь важная, спокойнее, когда под рукой.

Мангуст кивнул.

– Ну, вроде все обговорили. – Тимохин поднялся с места, зевнул. – Пора на боковую. Эй, Мангуст, о чем задумался-то?

А Мангуст и правда задумался. В самом конце разговора, когда речь зашла о карте и прочих найденных документах, у него как-то нехорошо екнуло на душе. Интуиция проснулась. А своей интуиции Мангуст привык доверять. Это ученые мужи и всевозможные журналисты могут спорить, есть на самом деле она или нет. А всякий, кто был на войне – неважно, большой или маленькой, объявленной или необъявленной, знает это наверняка. Вот и Мангуст знал. Оставалось только понять, о чем интуиция его предупреждает. Было чувство опасности, связанное... С бумагами, кажется. Так, а ведь комната Тимохина расположена как раз рядом с его собственной. Что, если...