– Но-но! Ты не забывай, кто есть кто! – сказал Тимохин, вздернув подбородок.

– Не забываю, – Мангуст покачал головой. – Ладно, проехали.

– А что ты так переполошился-то?

– А как я должен реагировать, когда такую тварь в темноте замечаю? Того, что на ней ошейник, видно-то не было!

– Ну, все равно...

– Я тебе, Игорь Михайлович, одну историю расскажу, – негромко сказал Мангуст. – Без имен и географических названий, срок давности еще не истек, понимаешь ли. Но случилось раз так, что я и еще четыре хороших парня угодили в помещение, где две такие кошечки бегали. Заметь, мы, все пятеро, были не выпускницы института благородных девиц. Все тренированные, все с оружием. Так вот, несмотря на это, на своих ногах нас оттуда двое вышло. Третьего мы вынесли, его потом врачи полгода сшивали и перешивали. А двоих уже и сшить нельзя было. Вот с тех пор я к таким кискам с очень большим уважением отношусь. А сейчас у меня с собой даже шпалера паршивого нет.

– Ладно, понял, – кивнул Тимохин. – Пошли, хватит тут торчать.

– Откуда здесь эта киска взялась? – спросил Мангуст, когда они свернули в коридор, ведущий к их комнатам.

– Любимец покойного Пабло. Тот его котенком где-то раздобыл и поселил дома.

– Хорошо, хоть хватило ума на цепь посадить.

– А не сразу хватило. Мне рассказали, что он кого-то у них тут несколько лет назад царапнул. Не до смерти, но основательно. Замять этот случай Пабло удалось, но с тех пор Аравак на цепи.

«Да, не только в СССР такие истории приключались», – подумал Мангуст. И вспомнил кота Кузьму, который был у него в детстве. Весил этот кот меньше пяти килограммов, а прославился тем, что однажды лису загрыз, – та, видимо, решила, что кот окажется легкой добычей, да просчиталась. Андрей Кузьму и сам, признаться, побаивался, хотя Полкана, здоровенного волкодава, не опасался ничуточки.

У дверей комнат они остановились.

– Ну, меняемся? – уточнил Тимохин.

– Да, – кивнул Мангуст. – Хуже от этого точно не будет. Вам забрать что-нибудь надо?

– Чемодан.

– А мне мою сумку.

Каждый скрылся в своей комнате, через несколько секунд оба снова встретились в коридоре.

– Ну, спокойной ночи, Мангуст, – с легкой улыбкой сказал Тимохин.

– Спокойной ночи, – ответил Андрей.

Как они оба и ожидали, спокойной ночи не получилось.

Спать Мангусту хотелось сильно – шутка ли, уже почти двое суток на ногах. Но прежде чем лечь, он все же наскоро обшарил комнату и прицепил к засову тонкую, но прочную нитку – другой ее конец приклеил к толстой книге, которую положил на край стола. Если засов сдвинется, то книга рухнет на пол, и шуму будет столько, что полдома проснется. Эта предосторожность была бы лишней, но оказалось, что петли двери, замок и засов очень хорошо и недавно смазаны – если кто умелый открывать будет, то сумеет это сделать совершенно бесшумно.

Окна Мангуст тоже проверил – и результатами проверки остался недоволен. Особенно деревом, ветви которого раскинулись под окном комнаты, предназначенной ему. Ветви чуть-чуть не доставали до окна.

«Чем местная охрана думает? Давно бы уж срубили!» – промелькнуло у него в голове. Впрочем, возможно, просто никогда не было случая, чтобы безопасности владельца дома кто-то всерьез угрожал. Почему бы и нет – если человек жил спокойно, ни с кем особенно не ссорился?

Натянув поперек окна еще одну ниточку, к которой был привязан маленький колокольчик, Мангуст наконец добрался до кровати. Заснул мгновенно и крепко. Но спокойно поспать ему не удалось.

Разбудил его какой-то шум, голоса, раздавшиеся в коридоре. Андрей вскочил, схватил пистолет со стоявшего у кровати столика и кинулся к двери. А в коридоре уже орали в голос – правда, кажется, не от боли или страха, а от злости. Причем громче всех звучал женский голос. Мангуст немного успокоился и в коридор не вылетел, а вышел, не забыв снять со стола книгу, привязанную к засову.

Сцена, которую он увидел в коридоре, до боли напоминала ту, свидетелем которой он стал вечером. Снова Света и ее отец, снова девушка орет на Тимохина, обвиняя его во всех смертных грехах, а в первую очередь – во вмешательстве в личную жизнь родной дочки.

Как только в коридоре появился Мангуст, часть бурного гнева обрушилась на него.

– А, вот ты где! Спрятался! Я думала, ты настоящий мужик, а ты такой же папашин холуй, как и все остальные! Ну и хрен с тобой!

С этими словами Света гордо развернулась и ушла. Мангуст обратил внимание на то, как она была одета – тапочки и ночная рубашка, доходящая максимум до середины бедра.

– Как это понять? – спросил он Тимохина, который прислонился к косяку двери. Лицо у него было измученное.

– А ты сам не догадался? – усмехнулся бизнесмен. – Понравился ты ей. А Света – девушка без комплексов. Она, если ей мужик понравился, ухаживаний от него не ждет, а сама предпринимает решительные шаги. Она узнала от прислуги, в какой комнате тебя поселили. И решила прийти в гости. Зачем – объяснить или сам догадаешься? А нарвалась на меня. И подумала, сам понимаешь, что я снова решил воспрепятствовать ее свободной личной жизни, – ну, это ты уже слышал.

Мангуст только головой покачал. Да, не на это он рассчитывал, когда предложил комнатами меняться. Теперь все об этом узнают. Жаль. Ну да что тут сделаешь...

– Ладно, идем досыпать, – сказал Тимохин, подавив зевок. – Нам завтра много всякого предстоит.

Мангуст кивнул и вернулся в свою комнату. Снова задвинул засов, положил на место книгу, рядом положил пистолет. Подошел к кровати – и застыл. Он явственно услышал какой-то шорох. Был – и сразу исчез. Что это? Мышь какая-то? Насекомое? Непохоже. А где был звук? Где-то в стороне окна.

Мангуст подавил желание немедленно броситься к окну и посмотреть, что там и как. Вместо этого он спокойно лег в кровать и прикрыл глаза. Несколько секунд ворочался, устраиваясь поудобнее. А потом закрыл глаза и замер, только грудь шевелилась про вдохах и выдохах. И даже слегка похрапывать стал. Если ему не показалось, то должно последовать продолжение.

И оно последовало! Новый шорох. Еще один – да, точно, за окном. Мангуст чуть приоткрыл глаза и увидел, как на подоконник с внешней стороны легла пятерня в черной перчатке.

«Ага! Клюнули!» – промелькнуло в голове Андрея. Тело мгновенно напряглось, предвкушая схватку. Левая рука незаметно нырнула под подушку и вынырнула с ножом. И в этот момент еще один шорох раздался от двери. Засов пополз в сторону, нитка, прикрепленная к книге, натянулась. Засов тут же замер.

«Ядрена мать! Похоже, там не лопух!» – подумал Мангуст. Если бы он сам открывал дверь, то сумел бы определить такую ловушку – выходит, в этом смысле нападающий ему не уступает. Неприятно... И лезут с двух сторон, это тоже о профессионализме говорит.