— Что это с ним? У него такой вид, будто он приведение увидел.

Я похолодела, потому что лицо у Рейвена и правда было ужасным — бледным, с заострившимися чертами. Пару раз он нервно мотнул головой, будто отгоняя кого-то.

— Добрый день, дамы, — поздоровался судья, когда его конь остановился в метре от Лексуса. — Куда-то собрались?

— В деревню, — с готовностью ответила Сюзетт. — Хозяйка Эдит пообещала меня подвезти…

— Это мы с ней едем, милочка, — осадила её Анна. — А вы вполне можете пройтись пешком.

— Что случилось? — спросила я, потому что Рейвен смотрел на меня, и глаза у него были — как чёрные бездонные омуты.

Судья помедлил прежде, чем ответить.

— Два часа назад, — сказал он, тщательно подбирая слова, — в этом озере утопился некто Димак. Знаете такого?

— Димак? Кто это? — недоуменно спросила Сюзетт, а госпожа Анна ничего не сказала.

Зато она оглянулась на озеро, и глаза у нее загорелись ещё ярче, чем у Сюзетт.

— Димак? — с запинкой спросила я. — Тот самый, которого вы допрашивали недавно?

— Допрашивал? — тут уж донна Анна навострила ушки. — О чем? Рейвен, о чем ты его допрашивал? Он что — преступник?

Судья смерил её взглядом и сказал с неприязнью:

— Ты уверена, что я должен перед тобой отчитываться? И вообще, ты что здесь делаешь?

— Пожалуй, я пойду, — деликатно сказала Сюзетт.

Она поклонилась и очень бодро засеменила к дороге, оглядываясь на нас через каждые два шага.

— Хозяйка Эдит любезно пригласила меня пожить у неё на мельнице, — сказала госпожа Анна, улыбнувшись самой вежливой, самой холодной улыбкой из своего арсенала. — А ты — очень груб, Рейвен.

— Говорите уже честно, — вмешалась я. — Вы подкупили графа и заселились на мою мельницу благодаря хитрости и шантажу.

— А причина? — продолжал допытываться судья у бывшей жены. — Что ты здесь забыла?

— Госпожа Анна приехала за рецептом приворотного зелья, — сдала я её с потрохами. — Почему-то она уверена, что мне этот рецепт известен.

— Рецепт приворотного зелья? — брови у судьи поползли на лоб. — Что за бред? Ты совсем спятила?

Последние слова относились к донне Анне, но в отличие от бывшего мужа она и бровью не повела.

— Я в здравом уме, — сообщила она, мило улыбаясь. — Странно слышать подобное от тебя.

— Вы — язва, дорогая госпожа, — произнесла я, потому что намёк на то, что судья просидел год в Бедламе, был очевиден. — До печёнок проедаете.

— Спасибо, — поблагодарила она меня так, словно я сказала ей чудесный комплимент. — Но кто такой Димак? И почему ты примчался с этой новостью сюда, Рейвен?

Всё-таки, в сообразительности этой дамочке не откажешь. Но и я не собиралась ей уступать.

— Вы какие-то глупости говорите, — фыркнула я. — Если кто-то утонул в моём озере, вполне понятно, что в первую очередь приедут допрашивать меня.

Но смутить настырную гостью оказалось не так-то просто.

— Странно, — повернулась она ко мне с непередаваемой улыбочкой. — Но ведь не вы владелица озера. Это озеро находится на землях графа Фуллартона.

— Зато он не живет здесь, — я вернула ей улыбку. — А я живу. И хочу попросить вас убраться из моей повозки. Я еду по делам, а не вас развлекать.

— Вы же сами согласились… — начала Анна.

— Не соглашалась, — перебила я её. — И сейчас в присутствии должностного лица прошу вас покинуть моё транспортное средство.

Боюсь, я завернула слишком умно, потому что лицо Анны вытянулось, а судья хмыкнул в кулак, но тут же подыграл мне:

— Она права, — сказал он бывшей жене. — Повозка — это частная собственность. И не твоя. Лучше бы тебе выйти.

Госпожа Анна не смогла сдержать злого взгляда, но спорить больше не стала, и выбралась из повозки.

— Вот и хорошо, — похвалила я её и взмахнула палкой, опять подвешивая перед мордой Лексуса яблоко. — Теперь я в деревню. Господин Кроу, если хотите, можем поговорить по дороге. У меня, правда, очень мало времени.

— Признаться, у меня тоже, — сказал он, разворачивая своего вороного. — И я тоже еду в Тихий Омут. Езжайте вперёд, хозяйка, я за вами.

«Спелись», — читалось во взгляде донны Анны, но вслух она очень доброжелательно сказала:

— Хорошей вам дороги! Буду ждать вашего возвращения!

Лексус бодро трусил за подвешенным яблоком, виляя черным лоснящимся крупом, я сидела в повозке, чувствуя себя настоящей королевой, а позади ехал на своем вороном судья. Просто идиллия какая-то, а не суровая жизнь бедной мельничихи.

— Анна не слишком приятная особа, — угрюмо заметил судья.

— Это не новость. Даже Лексус отказался её кусать. А вот Димака он с удовольствием тяпнул.

— Димак был у вас? — тут же оживился судья.

— Был. И пытался раскрутить меня на деньги. Якобы, он что-то обо мне знает, — задумчиво сказала я. — И он всё время напевал песенку про курочку…

— Расскажите-ка всё подробно, — велел Рейвен.

Я рассказала о встрече с шантажистом, стараясь не упустить ни одной мелочи, и особенно важной казалась мне песенка. Но судья решительно отказался рассматривать её, как что-то важное.

— Не понимаю, что вы прицепились к этой песне, — пожал он плечами. — Все её поют. А я, кстати, узнал, кому принадлежала сумка, которую мы нашли в лесу. Это сумка Римсби. Соседи опознали.

— Значит, вот кто собирался меня сжечь, — задумчиво протянула я, понукая Лексуса. — Даже не удивлена. Но что ему помешало?

— Он утонул? — предположил судья.

— Да что же они все идут топиться в моё озеро? — сказала я в сердцах.

— Их топят водяные черти? — выдал судья ещё одно предположение.

— Так, — возмутилась я, но без особой уверенности, — не надо всё валить на моргелютов… До моего мужа тут не было столько утопленников. Значит, что-то произошло именно с Бриско, когда началась вся эта история.

— Но у вас есть сомнения, — коварно подсказал Рейвен.

— Есть, — призналась я, поколебавшись. — Когда на мельницу подселилась ваша жена…

— Бывшая жена.

— Бывшая, — я кивнула. — Тогда я попросила моргелютов припугнуть её, чтобы она испугалась и уехала.

— Не слишком разумно, но я вас понимаю.

— Не слишком разумно? — обиделась я. — А что бы вы сделали на моем месте?

— Точно не пошел бы заключать сделку с водяными чертями, — хмыкнул он.

— Опять вы за своё, — сказала я со вздохом. — Вот не там вы ищите виноватых, ваша честь.