– Ну а как.

Всего девять дней назад ей сделали очередную операцию, и хотя здоровье было плачевное у обоих, ей с ее пересадками кожи приходилось все же особенно туго.

После еще трех мучительных шагов она буквально свалилась в кресло-каталку. Последние из нервов, что еще оставались в ней, исходили воплями слепящей, накаленной боли. Не выдержав, она перегнулась через ручку и выблевала на пол жидкую кашицу своего ужина.

– Молодец, – проворчал Дональдсон и кое-как начал толкать перед собой каталку.

– Что по времени? – спросила Люси, утираясь рукавом.

– На минуту отстаем, твоими стараниями.

– Да ладно тебе. А этот… вдруг нас не дождется?

– Пусть попробует, тварина. При бабле, что мы ему отстегиваем.

Проход по коридору давался с вязкой медлительностью, а после десятка шагов увяз вовсе. Дональдсон одышливо хрипел, роняя на безволосый череп Люси капли холодного пота со своего протезного подбородка.

– Ди, ты справишься?

– Пошла к черту.

«19:15» – светилось табло над сестринским пунктом.

– Здрасьте, – скрипнул Дональдсон молодой медсестре, которая сейчас подбивала итоги своей смены и даже не подняла на него глаз.

Дональдсон коридором докатил кресло до рекреации. Здесь, как обычно, после ужина было людно. Бывшие опасные, а ныне с пошатнувшимся здоровьем психопаты всех мастей кучковались у старого телевизора, по которому никогда не шло ничего забористей безвинных комедий. Кое-кто из этой публики оглянулся на кресло с Люси. Некто Бриггз – паралитик снизу, в свое время убивший сиделку за то, что та вместо заказанной кукурузы подала ему фасоль, – показал Люси свой красный змеистый язык. В другое время она бы одобрила, если б господь довершил свой замысел и парализовал гада полностью, но сейчас ее занимали более актуальные задачи.

Коляска проехала мимо стола с нарисованной на клеенке шахматной доской. Фигур на ней так и не было: их забрал персонал после того, как здесь с месяц назад учинили побоище, начавшееся со спора о неправильно сделанном ходе. И что им всем, этим чокнутым маньякам, неймется даже за шашками?

Они подъехали к двери на конце рекреации; при этом Люси краем глаза чутко наблюдала за глыбистым медбратом Гэри. С головой спрятанный за раскрытым US Weekly, внимания на проезжающих он не обратил.

На приближении к выходу Дональдсон выдохся окончательно и рвано, с сиплым надрывом дышал. Лысину Люси словно кропил холодный солоноватый дождик. Было очень противно, но она помалкивала. Сказать по правде, в эту минуту она его жалела. Надо же: она и не подозревала, что оказывается, способна на жалость. Подавшись вперед, Люси вожделенно следила, как он тянется к дверной ручке служебного входа.

– Ну как там, Ди?

– Все чисто.

Тогда Люси, как договаривались, громко сказала:

– Мне отлить надо!

– Ты серьезно? Да ты ж там возиться час будешь!

– Мне теперь что, снаружи обоссаться? А ну вези! Будешь ждать, пока не управлюсь.

– Дело твое, – хмыкнул Дональдсон и завез ее коляску в туалет, а сам вошел следом.

Их ангел – служитель больницы, смурной кубинец Генри – дежурил возле прачечной тележки. Метким движением он вогнал в косяк заточенную отвертку, чтобы дверь невзначай никто не открыл.

– Чего так долго? – нервно спросил он.

Люси обдала его улыбкой. Раньше улыбка была задорной и зовущей, а теперь мертвячьей, как у выходки с того света.

– Разве? А по-нашему, так со всех ног спешили.

– Короче: расценки поднялись.

– Да ты что! – выпучил глаза Дональдсон. – Мы тебе и так все отдали.

– Я не о деньгах.

Люси с Дональдсоном переглянулись.

– Я знаю: вы, ребята, заныкали пилюльки, – сказал Генри. – Так что я забираю ваш викодин.

Люси пробила искра паники.

– Генри, да ты что…

– Ничего. Молчи, сучьё облезлое. Мне на вас положить, понятно? Скольких бедолаг вы спровадили на тот свет, замучили до смерти? Дерьмо собачье вы оба. Я только потому и взялся вам пособить, что забочусь о своей матери.

Люси знала, что этот кубинец конченый подонок. В больнице поговаривали, что он игроман и должен немалые деньги чикагскому дону – как там его? – Доволанни. Через это к нему и получилось подлезть.

– Отдай ему викодин, – скрипнул Дональдсон. – Не будем рядиться.

Сунув тряскую руку под халат, Люси уцепила один из пакетиков туалетной бумаги, на ощупь определяя, что за таблетки там внутри. Кругленькие… значит, ативан. Нащупала следующий, где длинненькие, и выпростала наружу. Викодин.

Генри разорвал бумажку и ссыпал таблетки себе в ладонь.

– Ох ни хера вы насобирали. Богатенькие.

– Ты сказал, что припасешь для нас одежду, – напомнил Дональдсон.

– Всё здесь. В корзине, под простынями.

Викодин исчез в кармане хебэшных штанов Генри. Из другого кармана он вынул резиновые перчатки, натянул их и, скинув с корзины крышку, начал проворно сбрасывать на пол постельное белье.

Люси унюхала вонь мочи.

– Оно что, загаженное?

– Лично ссал, – ответил Генри. – Если остановят, то в ссанье рыться никто не захочет.

Еще никогда в жизни Люси не хотелось убить человека так, как сейчас, а это, поверьте, кое-что. Также впервые она радовалась тому, что из-за спаленной носовой полости не может обонять запаха – точнее, может, но не так сильно. А вот Дональдсон наоборот: у него нос был единственным местом, которое осталось невредимым. Ему же хуже.

Больничный служитель скинул последнюю простынь и достал со дна корзины сальный комбез на лямках и мусорного вида платье в цветочек – наряд для Люси.

– Поторопитесь, – буркнул он.

Люси не без труда встала и взяла протянутое ей платье. Подковыляв к умывальнику, она на секунду замешкалась: как же ей обнажаться перед двумя мужчинами. Просовывая голову в шейный проем, она покосилась на Генри, рассчитывая подловить на себе его похотливый взгляд.

Но Генри не просто не смотрел, а отвернулся полностью, встав спиной. И сделал он это не из учтивости. А из глубокого, до рвоты, отвращения к ее телу. О как ей сейчас хотелось его убить. Изуверски. Но по крайней мере, так он не мог видеть остальных пакетиков с таблетками, которые она выложила на раковину.

Платье поглотило ее измельчавшую, шелудивую оболочку. Пакетики она упрятала в карман спереди платья и проковыляла к своему напарнику.

– Тебе помочь, Ди?

– Немножко.

Своими тремя уцелевшими пальцами она управлялась лучше, чем Дональдсон своими четырьмя. Когда он влезал в штанины комбеза, она пыталась не глядеть на мелкую пластиковую трубочку меж его ног, но не сдержалась. Еще один всплеск сострадания. «Черт, да что это со мной такое?»