— Ну хорошо, — сказала Лисе. — А теперь-то почему ты не в школе?

— Я не дошла до школы. Когда я завернула за угол, там меня поджидали папаши Транны. Они стали меня трясти, требуя сказать, что за психованный иностранец угрожал их милым скромным мальчикам. И я с перепугу выложила им все. Их прямо перекосило, когда я рассказала о молодом профессоре, путешествующем на мотоцикле вместе с какой-то Жюльет Маргарин. Они сказали, что это наверняка тот парень, выследить которого велел им их шеф господин Клише. Они спросили, знаю ли я, где этот иностранец, но я сказала, что не знаю. Они меня отпустили и стали между собой обсуждать, что делать. И решили сказать другим Гиппопотамам в деревне, чтобы приглядывали за всеми подозрительными иностранцами. А начать с автозаправки, потому что именно туда все приезжают в первую очередь. Потом они быстро сели в свой лимузин и уехали.

— И что ты сделала?

— Я вдруг решила, что не все в истории профессора было бредом. Поэтому побежала вслед за ним, я ведь сама сказала ему, какой дорогой идти. О боже, как я бежала! К счастью, я догнала его в переулке напротив заправки. И быстро рассказала обо всем, что произошло. Мы выглянули из переулка и увидели лимузин, а Транны разговаривали с двумя Гиппопотамами с заправки.

— Это объясняет, почему, когда Проктор и Жюльет подъехали заправлять мотоцикл, бандиты уже были начеку, — сказала Лисе.

На глазах у Анны появились слезы.

— Это все моя вина, правда?

— Вовсе нет, — сказала Лисе и в свою очередь погладила Анну по щеке. — Ты ведь не могла знать, что доктор Проктор не совсем чокнутый. Хотя я сама о нем иногда так думаю.

Анна вытерла слезы.

— Профессор сказал, что этот его план сорвался и надо придумать что-то другое.

— И что же? — спросила Лисе.

— Он сказал, надо попытаться изменить одну вещь в истории, поэтому он переберется в другое время и изменит кое-что там.

— Куда? — спросила Лисе. — В какое время?

— Он сказал, что у него родилась гениальная идея.

— Какая? — воскликнула Лисе.

— Пригнись! — велела Анна.

Широченный лимузин промчался со стороны моста и повернул. Лисе осторожно выглянула из канавы и успела заметить за темными тонированными стеклами бледное лицо. Это было лицо Жюльет. Автомобиль прибавил газу и исчез в облаке пыли.

— Какая идея? — повторила, закашлявшись, Лисе.

— Профессор хотел отправиться к инженеру, автору проекта этого самого моста, в то время, когда тот еще не закончил проектирование. Чтобы попросить его изменить чертежи.

— Изменить мост? Почему?

— Потому что любимый лимузин Гиппопотамов такой же ширины, что и американские танки, которые катились по этому мосту и освободили Францию от Гитлера во время Второй мировой войны. Ты сама только что видела, что, будь мост немножко уже, лимузин не смог бы по нему проехать, правда?

— Да, — сказала Лисе.

— Вот! И профессор сказал, что если он попросит инженера в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году спроектировать мост капельку уже, то лимузин не впишется в ширину, и бандиты вынуждены будут отказаться от погони, и доктор Проктор с Жюльет смогут не спеша доехать на своем поврежденном мотоцикле до Рима и там пожениться. И снип-снап-снурре…

— Фантастика! — воскликнула Лисе. — Гениально! Но… Как он узнал, кто инженер и в каком году проектировался мост?

— Очень просто! Это написано на табличке.

Анна показала рукой, девочки вышли из придорожной канавы и остановились у столбика с табличкой, вокруг которого обмотался шарф.

— «Проект создан инженером Гюставом Эйфелем в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году», — прочитала Лисе. — «Строительство завершено в тысяча восемьсот девяносто четвертом году». Постой! Эйфель? А не он ли был автором проекта…

— Да, — сказала Анна. — Это он создал Эйфелеву башню. В том-то все и дело. Профессор решил навестить Гюстава Эйфеля в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году. Попрощался со мной, нырнул в ванну и — р-раз — исчез! Я сама смотрела в ванну. И тогда я поняла, что он не мог быть сумасшедшим! Поэтому я не поехала на велосипеде домой, а пришла сюда, чтобы посмотреть, случится ли то, что он предсказал. Случилось!

Анна вдруг расстроилась.

— Бедная возлюбленная профессора, подумать только, ей придется выйти замуж за этого злодея Клода Клише! — Она стукнула кулаком по ладони. — И никто из трусливых парижских судий не осмеливается осудить этого бандита! Я просто в ярости, что все пляшут под его дудку!

— С таким типами, как Клише, мы, к сожалению, ничего не можем поделать, — сказала Лисе. — А мне надо найти доктора Проктора. Чтобы отдать ему мыло. — Лисе похлопала себя по карману куртки.

Анна последовала за Лисе, которая заторопилась, перепрыгнула через канаву и побежала по траве назад к той площадке на горе, где стояла ванна времени. Когда они оказались у ванны, Лисе увидела, что пена, к счастью, еще не осела.

— Спасибо за помощь, Анна, — сказала Лисе и прыгнула в ванну. — Вот увидишь, благодаря твоей помощи мы спасем доктора Проктора.

— Надеюсь, — сказала Анна. — А еще я надеюсь, что кое в чем другом ты ошибаешься.

— В чем?

— В том, что с такими людьми, как Клод Клише, ничего нельзя сделать.

— Попытайся, — сказала Лисе. — Удачи тебе, Анна Жоли.

— Тебе тоже удачи, Лисе Педерсен. Передай от меня привет профессору, когда встретишься с ним.

— Обещаю.

Лисе хотела зажать нос пальцами, но обнаружила, что на носу все время была синяя прищепка.

— Профессор, кстати говоря, сказал одну вещь, — добавила Анна. — Чтобы я была осторожна. Тут может объявиться его бывший ассистент. Этот ассистент, видимо, умеет определять по мылу, куда отправился путешественник во времени, и поэтому может последовать за ним.

— Да-да, я уже поняла, что этот ассистент был очень сомнительным парнем, — сказала Лисе. — Пока-пока!

— Но… — начала Анна.

Слишком поздно: Лисе исчезла под мыльной пеной.

— Но ассистент вовсе не был парнем, — пробормотала Анна. — Профессор сказал, что это была дама, причем весьма необычная дама…

А Лисе под водой постаралась сосредоточиться на бюро Гюстава Эйфеля и на какой-нибудь дате 1888 года. Но какой дате? Она решила взять первую попавшуюся. Семнадцатое мая. Эта дата ведь не хуже других, правда?