Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, что она такая, блин, ледышка или вроде того только потому, что мы никогда не обжимались и особо не валяли дурака. Вовсе нет. Мы, к примеру, всегда держались за руки. Звучит не слишком впечатляюще, я понимаю, но это было что-то зверское – держаться с ней за руки. Большинство девчонок, когда держишь их за руку, их рука, блин, как дохлая, а то еще бывает, постоянно шевелят своей рукой, словно боятся, что иначе тебе будет скучно или вроде того. А с Джейн не так. Мы заходили в чертово кино или вроде того и сразу брались за руки, и не разнимали рук, пока кино не кончится. И не меняли положения и ничего такого не думали. Ты даже никогда не волновался, с Джейн, не потная ли у тебя рука. Ты знал только одно – что ты счастлив. Правда.
Еще кое-что, о чем я сейчас подумал. Один раз, во время этого кино, Джейн сделала кое-что, отчего я просто обалдел. Показывали сводку новостей или вроде того, и вдруг я почувствовал эту руку сзади у себя на шее, и это была Джейн. Забавно получилось. То есть, она была совсем юной и все такое, а большинству девушек, которые кладут руку сзади кому-то на шею, им уже лет двадцать пять или тридцать, и они обычно делают так своему мужу или мелкому – я, к примеру, время от времени делаю так своей сестренке, Фиби. Но если девушка совсем юная и все такое, и она так делает, в этом такая нежность [Для редактора: здесь не помешает перекличка с предыдущим абзацем: neck-necking], что сдохнуть можно.
Короче, об этом я и думал, пока сидел в блевотного цвета кресле в вестибюле. О старушке Джейн. Каждый раз, как я подходил к тому, как она была со Стрэдлейтером в этой чертовой машине Эда Бэнки, я прямо бесился. Я знал, что она бы его не пустила и на первую базу, но все равно бесился. Мне даже не хочется говорить об этом, если хотите знать.
В вестибюле уже почти никого не осталось. Даже щлюховатых блондинок уже не осталось, и мне вдруг захотелось свалить к чертям оттуда. Тоска заела. И я не устал, ничего такого. Так что я поднялся к себе в номер и надел куртку. А еще глянул в окно, посмотреть, продолжают ли все извращенцы заниматься своими делами, но свет уже не горел и все такое. Я снова спустился лифтом и поймал кэб и сказал водителю везти меня к Эрни. «Эрни” – это такой ночной клуб в Гринвич-виллидже[14], куда мой брат Д. Б. частенько захаживал до того, как уехал в Голливуд и заделался проституткой. Время от времени он брал меня с собой. Эрни – это такой здоровый цветной толстяк, который играет на пианино. Он зверский сноб и едва ли будет говорить с тобой, если ты не большая шишка или знаменитость или вроде того, но он действительно умеет играть на пианино. Он до того хорош, что вообще-то почти до пошлости доходит. Не совсем понимаю, что я хочу этим сказать, но что-то хочу. Мне, конечно, нравится слушать, как он играет, но иногда тебе хочется как бы перевернуть его чертово пианино. Наверно это потому,