– Хошь пилотку?

– Я? – сказал я. Тупейший ответ, но это как-то обескураживает, когда кто-то вот так с ходу задает такой вопрос.

– Тебе сколько годков, шеф? – сказал лифтер.

– А что? – сказал я. – Двадцать два.

– Хм-м. Ну, так как? Хошь? Пять баксов за палку. Пятнадцать баксов за всю ночь, – он посмотрел на свои наручные часы. – До полудня. Пять баксов за палку, пятнадцать баксов до полудня.

– Окей, – сказал я. Это против моих принципов и все такое, но мне было до того тоскливо, что я вообще не думал. В этом вся беда. Когда тебе очень тоскливо, ты вообще не думаешь.

– Окей что? Палку или до полудня? Мне надо знать.

– Просто палку.

– Окей, в каком ты номере?

Я взглянул на красную штуковину с номерком на ключе.

– Двенадцать двадцать два, – сказал я. Я уже как бы жалел, что ввязался в это, но было уже поздно.

– Окей. Пришлю девчонку минут через пятнадцать.

Он открыл дверцы, и я вышел.

– Эй, она симпатичная? – спросил я его. – Я не хочу какую-нибудь старую кошелку.

– Никакая не кошелка. Об этом не волнуйся, шеф.

– Кому мне платить?

– Ей, – сказал он. – Поехали, шеф.

Он захлопнул дверцы практически у меня перед носом.

Я вошел в номер и намочил водой волосы, но невозможно на самом деле причесать ежик или вроде того. Затем проверил, не воняет ли у меня изо рта после стольких сигарет и виски с содовой, что я выпил у Эрни. Надо только подышать ртом на руку и втянуть воздух ноздрями. Вроде не слишком воняло, но я все равно почистил зубы. Затем опять переоделся в чистую рубашку. Я понимал, что не должен был так прихорашиваться ради проститутки или вроде того, просто хотелось чем-то себя занять. Короче [Для редактора: в трех абзацах слово anyway повторено восемь раз – это надо постараться сохранить], я слегка нервничал. Я начинал возбуждаться и все такое, но слегка нервничал. Короче, если хотите знать, я девственник. Правда. У меня было немало возможностей лишиться девственности, но я так и не смог. Всегда что-то мешает. К примеру, если ты дома у девушки, ее родители вечно приходят невовремя – или ты боишься, что придут и все такое. Или, если ты на заднем сиденье чьей-то машины, вечно на переднем чья-нибудь зазноба – то есть, какая-нибудь девушка – вечно хочет знать, что нафиг творится во всей машине. То есть, какая-нибудь девушка впереди то и дело оборачивается посмотреть, что там, блин, творится. Короче, всегда что-то мешает. Но пару раз я почти подошел вплотную. Особенно один раз запомнился. Только что-то помешало – я уже даже не помню, что именно. Дело в том, что чаще всего, когда ты с девушкой – в смысле, с обычной девушкой, не проституткой или вроде того – подходишь вплотную к тому, чтобы сделать это, она все время говорит тебе перестать. Беда в том, что я перестаю. В отличие от большинства ребят. Ничего не могу поделать. Никогда не знаешь, она действительно хочет, чтобы ты перестал, или просто напугана до чертиков, или просто говорит тебе перестать, чтобы, если ты сделаешь по-своему, она могла бы обвинять потом тебя. Короче, я всегда перестаю. Беда в том, что мне становится их жалко. То есть, большинство девушек ужасные дуры и все такое. Стоит с ним немножко пообжиматься, и ты прямо видишь, как у них мозги отключаются. Короче, если девушка по-настоящему распалилась, она совсем без мозгов. Не знаю. Они говорят мне перестать – я и перестаю. Потом всегда думаю, зря их послушал, когда отвезу домой, но все равно продолжаю так делать.

Короче, пока я надевал очередную чистую рубашку, я как бы думал, что это моя большая удача, в каком-то смысле. Я думал, раз она проститутка и все такое, я смогу набраться с ней опыта на случай, если когда-нибудь женюсь или вроде того. Иногда я волнуюсь на этот счет. Я как-то читал одну книжку, в Вутонской школе, в которой был такой донельзя изысканный, обходительный, сексуальный тип. Моншер Бланшар его звали, до сих пор помню. Книжка была дрянь, но этот Бланшар был парень что надо. У него было такое большое шато и все такое на Ривьере, в Европе, и все, чем он занимался в свободное время, это отгонял женщин дубинкой. Он был тот еще повеса и все такое, но женщин сражал наповал. Он говорил там в одном месте, что женское тело как скрипка и все такое, и что только зверский музыкант сумеет сыграть на нем правильно. Пошлейшая книжка – я это понимаю, – но эта хрень про скрипку засела у меня в уме. Короче, мне в каком-то смысле как бы хотелось набраться какого-то опыта на случай, если я когда-нибудь женюсь. Колфилд и его Волшебная Скрипка, ух! Пошлятина, я понимаю, но что-то в этом есть. Я бы не прочь поднатореть в этом деле. Половину времени, когда я дурачусь с девушкой, если хотите знать, я из кожи вон лезу только затем, чтобы найти это самое, господи боже, если я понятно выражаюсь. Взять эту девушку, с которой у меня сорвался половой контакт – я вам рассказывал. У меня где-то час ушел только на то, чтобы снять ее чертов лифчик. К тому времени, как я его снял, она была готова в глаз мне плюнуть.

Короче, я все ходил по комнате, ожидая, когда появится эта проститутка. Я все надеялся, что она симпатичная. Хотя мне было не так уж важно. Я как бы хотел просто разделаться с этим. Наконец, кто-то постучал в дверь, и когда я пошел открывать, мой чемодан оказался прямо под ногами, и я навернулся через него и чуть нафиг колено не сломал. Я всегда выбираю прекрасное время, чтобы навернуться через чемодан или вроде того.

Когда я открыл дверь, там стояла эта проститутка. Она была в двубортном пальто и без шляпы. Как бы блондинка, но видно, что крашеная. Зато не старая кошелка.

– Добрый вечер, – сказал я. Обходительный, как черт.

– Вы тот парень, о котором сказал Морис? – спросила она меня. Похоже, она мне не слишком обрадовалась.

– Это лифтер?

– Ага, – сказала она.

– Да, это я. Не желаете войти? – сказал я. Я чувствовал себя все более непринужденно. Правда.

Она вошла и сразу скинула пальто и как бы швырнула на кровать. Под пальто у нее было зеленое платье. Затем она присела как бы боком на стул