Вслед за этими удручающими мыслями его нагнала ещё одна не менее тоскливая. Он вспомнил, что истратил вчера последние деньги на коньяк, а завалявшейся мелочи не хватало даже на сигареты.

Обругав себя последними словами и повздыхав над тем, что придется наступить на горло собственному самолюбию, он побрел в булочную, где работала Валентина — молоденькая продавщица, с которой он когда-то бывал ласков.

Валентина Диничку боготворила и была рада любому проявлению внимания с его стороны. Пухлая кареглазая шатеночка вот уже полгода убеждала себя, что если не станет давить на объект своей любви, то рано или поздно он поймёт — нет ничего блаженнее тихой семейной гавани и «Пожарских» котлет. О существовании Катерины бедняжка и вовсе не знала. Денис же не объявлял ей о том, что странные их взаимоотношения кончились, потому как он-то считал, что ничего толком и не начиналось.

И вот сейчас Валентина была единственной спасительной соломинкой, за которую Денис мог ухватиться. Главное, чтобы она оказалась на работе и смогла дать то, что ему позарез было нужно. Не идти же к вору-домушнику с пустыми карманами. А если Гоша действительно завязал со старым, его ещё и умаслить надо.

Денису повезло, Валечка оказалась на рабочем месте. Вальяжно разгуливала вдоль прилавка с мягкой тряпочкой и от нечего делать натирала и без того чистые витрины. Любила Валентину чистоту, чуть ли не больше самого Дениса.

— Здравствуй, Валь, — поприветствовал он девушку.

— Ой, Диня, — промурлыкала Валя, упирая щёчку в кулачок и располагая на прилавке весь свой пятый размер.

Денис даже сглотнул, припоминая сдобность мягкотелой Валентины и её незатейливые цветастые занавесочки, которые она стыдливо задергивала, когда он к ней наведывался.

— Я это, Валь… — Денис замялся, потому как никогда ещё не просил денег у женщины, даже в долг. — В общем, это… у тебя не будет пары штук в долг, — проговорил он скороговоркой, — я через несколько дней отдам.

— Конечно, будет, Динечка, а у тебя случилось что? — спросила Валентина, делая сострадательные глаза.

— Ну, в общем, да, родственница тут померла, и всё такое.

Что «такое» Денис не знал и уже жалел, что решился зайти к Вале. Но сердобольная девушка побежала в подсобку, приволокла две голубенькие бумажки и стала пихать их Денису в карман.

— Спасибо, Валюш, я отдам, буквально через пару деньков, — бормотал он, целуя её в щёку.

Валюша даже ответить ничего не успела, Дениса сдуло за дверь волной стыда.

— Ну вот, докатился, — сопел он себе под нос, теребя в кармане хрустящие купюры. — Надо срочно халтуру найти, а то придется милостыню просить.

Пока Денис топтал башмаки у берегов Финского залива да бегал к Валентине, Гоша успел не только до дому добраться, но и пообедать, а теперь ковылял своей выдающейся походочкой к пресловутому магазину, что для Дениса оказалось весьма кстати.

— Привет, дружище, — хлопнул он по плечу идущего навстречу Гошу.

Парень радостно улыбнулся, поднимая на одноклассника помутневшие глаза.

«Пьёт» — подумал про себя Денис, — «и пьёт не мало».

— Клава сказала — ты сегодня уже заходил, — проговорил Гоша, подхрамывая к магазину.

— Заходил, Гош, заходил, — подтвердил Денис, растирая озябшие руки. — Может, пойдем, посидим где-нибудь, пивка в тепле выпьем. Дело у меня к тебе есть, а точнее, даже просьба. Согласишься, очень меня выручишь.

Гоша был в курсе, что Денису известны некоторые не лестные подробности его биографии, ведь он пишет о криминальных новостях и по долгу службы имеет разного рода знакомства, в том числе и среди бывших Гошиных подельников, которые могли продать его с потрохами. Не заподозрить в просьбе одноклассника вполне определенный мотив, было бы странно. Гоша напрягся.

— Я знаешь, это… — замямлил он, — со старым-то завязал. Мамка с отчимом опять на казённых харчах, сестра слярвилась совсем, один Жека как человек живет, ну это я тебе вчера рассказывал. Я тоже ведь нормально жить хочу.

— Это ты, Гоша, молодец, я даже за тебя порадовался, когда Клава сказала, что ты на завод устроился. Но дело в том, что моя просьба не вполне криминального характера, а, скорее, наоборот. Я веду журналистское расследование.

Гоша присвистнул.

— Ты всегда был крутым, — заискивающе сообщил он.

— Да брось, — отмахнулся Денис, — ты бы тоже таким был, тебе с родней не повезло, а её, как ты знаешь, не выбирают.

Гоша только повздыхал.

— Ну что, пойдём, пропустим по стаканчику, — предложил Денис ещё раз. — Я не прошу тебя соглашаться прямо сейчас, я прошу только выслушать. Если решишься помочь, отблагодарю и век буду признателен. Если нет, значит нет, я настаивать не буду.

Помутневшие глаза Гоши забегали, словно узрели скользящие мимо надежды прошлого. Он всегда хотел сойтись с легким и победительным Денисом, но у того была своя тесная компашка, и такой непутевый заморыш, как Гоша его не интересовал.

На лице его сейчас отображалась вся противоречивость бытия. Нутром ворюги он ощущал, что его склоняют к чему-то незаконному, но душа, желающая перемен, тянулась к Денису. Не хотел он даже предположить, что этот, во всех отношениях великолепный, парень может задумать нечто пакостное, и уж тем более втянуть в какую-нибудь труху другого человека.

— Соглашайся, Гош, — попросил Денис в последний раз, — У меня, знаешь, сейчас в жизни один шлак. Невеста погибла, работы толком нет, так хоть послушаю, как бывший одноклассник из дерьма умудрился вылезти, на работу человеческую устроиться.

— Да какая там работа, — ухмыльнулся Гоша, — работяги пашут за три ссаных копейки, а начальство ворует килограммами, причём даже не особенно и скрываясь. Вот пойди и разберись, где она справедливость? — посетовал Гоша. — Получается, у обывателей тырить нельзя, за то посадить могут, и сажают, а у государства можно. Я те больше скажу — кто не тырит, того неудачником считают свои же, да и работяги тоже. Мол, на такой должности хлебной сидит и не воспользуется, значит, дурень. Есть у нас один праведник, Генадич мы его зовем, зам начальника он, сам не ворует и за верхами приглядывает. Но его подсидеть хотят. Дело ясное, кому он такой нужен.

— Кругом хрень какая-то, верно, Гош? Мелкими-то когда были, экзамен по алгебре апокалипсисом казался, а отмена последнего урока лучшим подарком на двадцать третье февраля. А теперь? Гребешь эти авгиевы конюшни, а они чёта меньше не становятся.

— Чего гребёшь? — спросил малограмотный Гоша.

— Дерьмо, Гоша, дерьмо гребёшь, а оно не убывает, — вздохнул Денис. — Ну что на Гаванскую, посидим как раньше?

Гоша-то с Денисом на Гаванской лишь раз сиживал. День рожденье Родика тогда было, и они с Диней уже изрядно подпитые шли по Наличной и встретили его — Гошу. Удивились, что он ещё жив-здоров, и потащили с собой, пиво пить и в шахматы резаться. Кончилось всё шашками и тиром, Родик тогда разошёлся, и чуть было дротиком бармену в глаз не запустил, когда его попросили орать «Сектор газа» потише.