«Интересно, как выглядит со стороны моя берлога», — подумал Денис, натягивая куртку. Он ещё раз поблагодарил Гошу за помощь и припустил домой — в своё совершенно обычное, как ему казалось жилище. А между тем, и у него была особенность: полное отсутствие цвета, за исключением, единственного яркого пята — огромной копии Кандинского над кроватью. Ванная, правда, у Дениса была интересненькая: на белом кафеле чернели стихи бессмертного Пушкина. Её Денис особенно любил, она осталась ещё от прошлых хозяев квартиры и была единственным помещением, которого не коснулись правило и шпателя строителей. Вот об этом-то прекрасном во всех отношениях месте и мечтал Денис последние два часа.

Придя домой, он наполнил большую чугунную лохань тёплой водой, напустил пенящегося шампуня и расслабился, с наслаждением закурив. Никогда прежде он не курил в ванной, всегда считая эту привычку отвратительной, но он и в чужие квартиры раньше не проникал под покровом ночи.

Невидимый, Богом направляемый стрелочник, уже взял в руки свой инструмент и стал потихоньку переводить Денисовы рельсы на другой маршрут. Ему и самому стало казаться, что до этого времени он стоял на запасных путях или ездил по кругу. Но теперь его паровоз стремлений выкатывается на новый многокилометровый участок, неведомый и странный, но невероятно притягательный.

Докурив — словно совершив некий основополагающий ритуал, он, не вылезая из ванны, взял с полки свой трофей и открыл его.

Первым делом он заметил отсутствие той страницы, что привлекла его внимание, когда дневник впервые попал к нему в руки. Она была просто безжалостно выдрана. Но этот вандальный след в блокноте оказался не единственным — помимо заветной страницы, не хватало ещё пяти. Зато те, что остались, показались Денису весьма занятными. От одной из них у него даже пробежал холодок по спине, хотя вода в ванной была горячей. А виной всему странное, суеверное чувство обуявшего Дениса в день знакомства с белым волком, которого он принял за большую собаку. Именно он и был нарисован на последней странице Катиного блокнота, в середине же, на белых, матовых страничках красовался загадочный мужчина средних лет, импозантный с проницательным, лукавым взглядом и бородкой клинышком.

Мужчина Денису отчего-то сразу не понравился, и дело было не в том, что эта физиономия вместо его собственной оказалась в дневнике любимой (хотя и это, видимо, тоже), просто было в человеке, нарисованном Катиной рукой, что-то отпугивающее, нехорошее что-то. Такое чувство возникает, когда любуешься прекрасным соколом, парящим над добычей. Завораживает, но как представишь, что на месте полёвки или суслика можешь и ты оказаться, дрожь охватывает.

Денис вновь прошуршал страницами и решил начать изучение записей с самого начала.

Первое, что его поразило, это отсутствие в дневнике каких-либо мыслей самой Катерины. В блокноте были только малопонятные выписки и цитаты. Выходило, что это был вовсе и не личный дневник (как он полагал), а набор высказываний как-то связанных, судя по тематике, со Святославовой сектой.

«Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною; и Я топтал их во гневе Моём и попирал их в ярости Моей; кровь их брызгала на ризы Мои, и Я запятнал всё одеяние Своё; ибо день мщения — в сердце Моём, и год Моих искуплений настал. Помогла Мне мышца Моя, и ярость Моя — она поддержала Меня: и попрал Я народы во гневе Моём, и сокрушил их в ярости Моей, и вылил на землю кровь их». (Ветхий Завет — Книга Исаия, Ис 63:3—6»» — прочел Денис первую выписку из Катиного блокнота.

«Все народы пред Ним как ничто, — менее ничтожества и пустоты считаются у Него» (Ис 40:17).

С минуту понапрягав память, он сдался. Нет, этого стиха он нигде не слышал, а если и слышал, то благополучно забыл.

Всякое ожидал он увидеть в Катином дневнике, но никак не выписки из священных писаний. Поняв, что его ждет встреча с тайной жизнью любимой, Денис опять закурил, добавил горячей воды и снова принялся за чтение.

XI. «И ещё повелел Сатанаил земле, чтобы она произвела животных, питающихся плотью и кровью. А морям повелел, чтобы произвели они рыб, плоть пожирающих, и птиц небесных, падалью питающихся. Для того повелел он это, чтоб пожирали они всё живое, созданное невидимым Отцом».

XII. «Затем придумал Сатанаил и решил сотворить человека по образу своему и подобию, ибо видел он людей на земле, созданных невидимым Отцом. И создал он два тела человеческих и повелел ангелам второго неба войти в глиняные тела».

Под цитатами не значилось откуда они были выписаны, но то, что Катерина интересовалась деяниями Сатаны, наводило на совсем уж нехорошие мысли.

— Вот жжёшь, Дьявол! — выругался Денис, поняв, что столь долгожданная встреча с Катиным внутренним миром пугает его.

Тяжело вздохнув, он прочел ещё несколько цитат.

«И насадил Господь Бог рай в Едеме (Ётун) на востоке, и поместил там человека, которого создал» (Бытие 2:8).

«Этот народ Я образовал для Себя; он будет возвещать славу Мою» (Ис 43:21).

XIV. «Тогда Сатанаил задумал сотворить рай на востоке от Земли и ввести туда людей и запретить им выходить из него, чтобы они не знали о невидимом Отце и восхваляли только его, Сатанаила. А Самаэль, ангел воздуха, посадил тростник в середине рая и так скрыл свою выдумку, чтобы они не поняли, для чего он это затеял».

— Так, всё! — решил Денис, выбираясь из ванной и стряхивая с себя остатки пены. — Ваши демоны, мадам, меня с ума сведут. Пожалуй, пора дать организму отдых. Утро, как говорится, вечера мудренее. Хотя сейчас и так уже утро.

Бормоча себе под нос разного рода возмущения, Денис потащился в спальню.

Сон долго не шёл к нему, зато без конца лезла в голову всякая галиматья. Грезился ему Сатанаил, пытающийся слепить из куска жидковатой глины человека. Причем Сатанаил имел подозрительное сходство с мужиком из Катиного блокнота. Выходило у него это прескверно, форма оседала, и творение его комично деформировалось, припадая то на одну ногу, то на другую. В конце концов, кривенький и косенький человек ожил и побрел к своему создателю, подобострастно кланяясь и подвывая.

Затем, как это частенько бывает в полудреме, картинка резко сменилась. Известная ему ещё с детских лет притча о совращающем Еву змее представала в новом свете. Вокруг огромного дерева бродили глиняные уродцы и слушали песнь чешуйчатого переливающегося всеми цветами радуги змея. В своей песне он учил глиняных уму разуму, а именно, хитростям соития, так как несчастные создания не умели размножаться. Ну конечно, подумалось Денису в полудреме, Сатанаил им, наверное, не сказал, когда уходил по своим делам «плодитесь и размножайтесь».

Когда же его, наконец, сморило, видения приобрели совсем уж криминальный характер. Снилось ему, как чешуйчатый в компании с неотесанным бородатым мужиком, размахивающим набедренной повязкой, гоняются по необъятному полю за визжащей Катериной. Как они её настигают и пытаются стянуть платье. Как Катерина отбивает мужику причинное место и, вырываясь, бежит дальше. Мужик воет от боли, но продолжает ползти за Катей. А змей делает коварный бросок и окольцовывает девушку, стягивая на хрупком мраморном тельце свои переливчатые кольца. Катя издаёт отчаянный вопль, и Денис, наконец, просыпается.