переживать из-за тупорылого ухажера твоей матери или судьи, который отправил тебя сюда. Просто сбеги и займись чем-то новым — чем захочешь. — Он поворачивается к Лукасу. — Можешь забыть про армию, бро, ну или чего там твой папаша удумал. Вообще пошли его и строй свою жизнь сам. Бесит этот вечный контроль, да?

Лукас кивает, хотя ясно, что он в ужасе от идеи послать своего отца.

— Ты, Алекс, еще новенький, а ты, Бриэль, постоянно молчишь, так что не знаю, чего вы оба хотите, — продолжает Уорден. — Брендон и Эван? Вы, парни… Черт, идите подрочите друг другу в сортире придорожной закусочной, ну или чем вы там обычно занимаетесь.

Почти все смеются. Даже сами Брендон и Эван, хотя Дон замечает, что друг на друга они не смотрят.

Потом Уорден поворачивается к Дон.

— Послушай, ты ведь хотела увидеть свою ба? Разве не круче сейчас быть в Чикаго, чем здесь?

Дон не отвечает.

— Мы можем рвануть в Чикаго, — продолжает он.

То ли Брендон, то ли Эван, то ли они оба наигранно охают, будто Уорден только что признался Дон в любви.

Уорден показывает им средний палец.

— Заткнитесь, придурки! Можем пешком дойти или еще как. Наскребем денег на автобус. Доберемся до Чикаго. И ты увидишь свою ба. Разве это не лучше, чем вернуться домой?

Лучше.

Гораздо лучше.

Дон так сильно хочет увидеть ба, что чуть не плачет, и теперь, когда Уорден сказал, что руководство лагеря, узнав о случившемся, попытается повесить все неприятности на них

(давайте смотреть на вещи трезво: переписать историю и обвинить во всем случившемся Стаю — это вполне в духе Кристиана),

Дон уже не уверена, что сможет когда-нибудь выпутаться из этой программы.

(Или из тюрьмы.)

Ей не хочется возвращаться домой к маме и отчиму. Ей не хочется возвращаться домой к Джулиану. Она хочет увидеть свою ба. А Уорден уверен в себе: он нисколько не сомневается, что сумеет вывести их отсюда, и Дон тоже начинает верить в его план.

Она начинает верить в то, что он сможет вести их двадцать миль по горам, прямо до шоссе. Что от шоссе он доставит их туда, откуда все они разбредутся по стране и исчезнут, словно привидения.

Что с ним она доберется до Чикаго. К своей ба.

Дон начинает верить, что так оно все и будет.

— Ты мне веришь? — спрашивает Уорден.

51

— Не-а, — говорит Алекс.

Дон поворачивается к нему, лишь сейчас вспомнив, что рядом и остальные члены группы. На минуту она словно утонула в зеленых глазах Уордена, и в себя ее смог привести только голос новенького.

Вся Стая воззрилась на Алекса.

— Без обид, приятель, — пожимает он плечами. — Я уверен, ты знаешь, что делаешь, и выведешь ребят к шоссе. Просто мне незачем сбегать.

Уорден смотрит на Алекса, но молчит.

— А если, — продолжает Алекс, — эта наставница, Эмбер, еще жива? Мы все знаем, что Кристиан сам не соображает, что творит. Я хочу вернуться на базу. Вызвать вертолет со спасателями и стать героем. — Скалясь, он добавляет: — Черт возьми, да я награду получу! Меня, может, даже раньше отсюда выпустят!

Молчание затягивается.

Брендон и Эван смотрят на Уордена, ожидая хоть какого-то намека на то, как им реагировать. Дон понимает, что тоже чего-то от него ждет. Еще она понимает, что благодаря решению Алекса ее совесть останется чиста: ей не придется мучиться от вины за то, что Эмбер брошена. Если Алекс возьмет эту ношу на себя.

Она может уйти с Уорденом и отправиться в Чикаго.

Она может навсегда забыть о прежней жизни.

Чуть помедлив, Уорден кивает.

— Хорошо, ты пойдешь обратно на базу и поможешь спасателям найти Эмбер. Просто не говори тюремщикам, куда сбежали все мы.

Алекс жестом показывает, как закрывает рот на замок.

— Могила, — говорит он. — Никому ничего не скажу.

Неожиданно поднимется ветер, на землю тяжело падают первые капли дождя, с запада веет холодом. Возвышающийся над лагерем Вороний Коготь теперь полностью затянут тучами, солнечный свет меркнет, буря все ближе.

Дон охватывает дрожь.

— Идти сегодня нет смысла, — говорит Уорден Стае. — Лучше займемся лагерем, пока погода совсем не испортилась. Разведем костер, приготовим ужин. Мы должны действовать как одна команда.

Его глаза устремлены на Дон, и она понимает, что он ищет союзников.

Мы должны действовать как одна команда.

Она хлопает в ладоши, вдруг почувствовав прилив энергии, и объявляет:

— Я соберу дров на костер. Кто хочет набрать воды?

Примечание автора

Возможно, сейчас план Дон кажется вам слегка нереалистичным.

Ну конечно, она должна понимать, что ее бабушка позвонит Венди и Кэму в ту же минуту, как Дон объявится в Чикаго, и родители немедленно заберут ее домой.

Это правда.

Дон знает, что такая вероятность существует.

Но еще она знает, что:

1) Ей невероятно сильно хочется выбраться из этих гор.

2) Возможно, ей удастся убедить свою ба отложить звонок Кэму и Венди хотя бы на пару дней. Ну или на время, за которое она попытается объяснить своей бабушке, что та не должна отправлять ее обратно домой.

А еще:

3) Ей ОЧЕНЬ сильно хочется выбраться из этих гор.

А с остальным она разберется, когда попадет в Чикаго.

52

Командная работа способна воплотить мечту в реальность. По меньшей мере, вы не замерзнете насмерть.

Здесь, в горах, найти ветки для костра не так-то просто. Деревья тут низкие и чахлые, а сухих сучьев на земле вообще почти нет. Дон приходится уйти довольно далеко от лагеря, вниз по тропе, по которой они сюда забирались. Брендон и Эван тоже ищут дрова; слышно, как они возятся и смеются где-то поблизости.

Она в шоке от того, насколько равнодушно эти двое относятся ко всему происходящему. Ведь Эмбер могла погибнуть. Надвигается буря, помощи нет — а они разломали радиомаяк.

Хотя это значит верную смерть для Эмбер.

Тьма сгустилась. Холодает. Дон ушла так далеко по тропе, что слышит только завывания ветра и смех парней вдалеке. Да и тропа становится почти незаметной. Дон думает только о том, где бы добыть веток, поэтому забывает обо всем на свете и вскоре замечает, что голосов Брендона и Эвана тоже не слышно.

Держа в руках охапку сучьев, она озирается по сторонам, но никак не может вспомнить, откуда пришла.

Вокруг начинают кружить снежинки, и Дон вдруг сознает, что потерялась. Она шла по тропе, которая вроде бы должна была вывести ее обратно к лагерю, однако тропа вильнула и привела ее к краю обрыва. Будь еще хоть немного темнее,