И мотив у Даэра есть. Горцам, внимательно отслеживающим все происходящее в стане недавнего врага, известны честолюбивые устремления младшего принца. Зачем Даэру соперники на пути к трону Севера? Он спит и видит, как его отец сносит голову нелюбимому кронпринцу, как темные убивают в вылазке неосторожного Ниэнира, и корона кронпринца перемещается на голову Даэра. А тут планируется еще один наследник, с огненной магией в перспективе.

С огненной магией.

Вот где может быть истинный мотив.

Значит, все-таки Эмерит. Леди-протектор, лоббирующая интересы старейших и сильнейших ласхов, асаров, которым ухудшение климата только на руку. Если император будто бы заботится о простых людях империи, то этим люди вовсе не нужны.

Холод и снег. Безмолвие и бессмертие. И никаких людишек. Красота.

Яррен стряхнул оцепенение, перевел взгляд на Кандара. Его товарищ спал с открытыми глазами. Этим трюком горцы в совершенстве овладевали еще в воинской школе для младших лордов.

– Кандар, мне надо отлучиться ненадолго.

Горец встрепенулся.

– А? Что? Ага, иди, я покараулю.

– Если что, отправь за мной духа. Хотя надеюсь, принцесса будет не наедине с императором, а в сопровождении фрейлин.

– Да-да, – зевнул Кандар и поднес ко рту фляжку с согревающим «Корнем солнца». – А ты куда?

– С девушкой хочу познакомиться, что зря время терять, – усмехнулся Яррен.

Кандар одарил его сочувственным взглядом: в кланах горные леди нос воротили от полукровки, так может, парню тут повезет?

Виолетта на пару секунд задержалась перед дверью, зажмурилась и пробормотала про себя короткую молитву Безымянному. Но Эбигайл, не дожидаясь разрешения принцессы, открыла створки и объявила о ее выходе. Пришлось оборвать молитву и распахнуть глаза.

Она успела поймать странное выражение на безукоризненно гладком и красивом лице императора, но так и не смогла расшифровать. Ясно одно: какие бы эмоции ни испытывал этот мужчина, они относились не к ней.

А к ней обращена была скучающе-вежливая маска трехсотлетнего владыки, уставшего и от жизни, и от бесчисленных женщин, и от проблем, которые они умудряются создавать одним своим появлением.

– Ваше императорское величество, – Летта поклонилась по протоколу малого приветствия. Виделись уже, можно и не разводить политесы.

Алэр кивком головы показал на кресло, стоявшее напротив.

– Садитесь, принцесса. В близком и неофициальном кругу обращайтесь ко мне «мой император» или «ваша многоликость». Этого будет достаточно, чтобы соблюсти правила.

Летта едва сдержала улыбку. «Ваша многоликость», подумать только! Почему не «ваше лицедейство»? По смыслу почти то же самое, а по сути даже лучше отражает истину.

– Благодарю, ваша многоликость, – она села и потупила глазки, но император успел заметить мелькнувший смех.

– Вас забавляют наши традиции?

– Нет, мой император. Я понимаю, что наши земли и народы отличаются и готова к неожиданностям.

Совсем не готова. Все случилось слишком быстро, отец так внезапно назначил ее невестой, что времени катастрофически не хватило. Но Летта сделает все, чтобы подготовиться. Она быстро схватывает.

– Вас обучат нашему этикету, – снисходительно сообщил Алэр, – он отличается от принятого в Гардарунте. Моя дочь Эмерит… вы с ней уже познакомились? Отлично. Моя дочь привезла с собой фрейлин, которые помогут вам адаптироваться к новой жизни.

«Адапт… что?» – Летта прикусила губу. И как теперь сказать императору, что ей не нужны чужие шпионки, которые будут над ней насмехаться?

– Ваша многоликость, я буду рада обучиться всему, что необходимо знать вашей невесте, но прошу вас дать мне время прийти в себя после моей страшной потери. У нас дни траура принято проводить в затворничестве и молитве, в окружении самых близких людей, разделяющих горе. Понимаю, что это почти невозможно, но…

– Ах да, – поморщился Алэр. – Понимаю, вам сейчас вдвойне непросто, моя дорогая невеста. Новая страна, новые лица, новые традиции и регламент… Но в ваших же интересах, чтобы мои придворные не смеялись над вашим невежеством. К тому же, уроки отвлекут вас от вашего горя. Такой юной и красивой девушке ни к чему чересчур убиваться по мертвым. Да и вряд ли стоит чересчур горевать, что-то не слышал я о том, чтобы между вами и вашим отцом были теплые родственные чувства… в отличие от его пылкого отношения к наследнику Лэйрину, о чем наслышаны все.

Виолетта растерялась, покраснела, поняв, что не сможет ни отстоять свое право на горе, ни возразить. Ей стало так стыдно, что провалиться бы под землю. Даже до бездушных сугробов докатились мерзкие слухи о ее семье!

Но тут на шажок вперед выступила леди Исабель и присела в реверансе.

– Мой император, позвольте сказать.

– Говори, – дозволил снежноволосый, но недовольно нахмурился.

Летта тоже нахмурилась: что придумала строптивая и полная неожиданностей южанка?

– За вашей невестой будут наблюдать сотни глаз, – вкрадчиво начала Исабель, – и вашим подданным может не понравиться, что принцесса Гардарунта не чтит традиции, пусть даже на Севере они не приняты. Непочтение к смерти родителя, высказанное не словом, но поведением, сыграет против будущей императрицы. Люди будут сплетничать, что для миледи ничего не свято, даже смерть отца, если она уделит слишком мало времени скорби и молитвам за его упокой.

– Хм… логично, – признал император. – И что вы предлагаете, леди?

– Фрейлины вашей дочери могут обучать меня, я не связана родственными узами с погибшим королем, и моя скорбь не требует усиленной демонстрации свету, – южанка позволила себе легчайшую улыбку уголками губ. – Но зато я вхожу в ближайшее окружение принцессы, и обучу вашу невесту и моих подруг всему, что позволят мне узнать. Так мы, как говорят в Гардарунте, убьем двух зайцев: и не нарушим старые традиции, и узнаем новые.

– Прекрасная идея! – Алэр заинтересованно оглядел леди Исабель с головы до ног и обратно. Та вздрогнула, побледнела и вся сжалась. С ее губ сорвался судорожный выдох.

«Опять он к ней лезет!» – догадалась Летта, но не успела как следует разгневаться, как император обратил к ней резко поскучневший лик, и теперь уже принцесса побледнела и сжалась, почувствовав, как взгляд ледяных глаз становится физически ощутим.

Император медленно опустил ресницы, и по коже принцессы скользнули невидимые, обжигающие холодом льдинки. По губам, шее, а через миг они скользнули в скромный вырез платья.

Горло Летты перехватил спазм, она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, и все ее невеликие силы ушли на то, чтобы держать лицо. Фрейлины не должны даже заподозрить, что вытворяет с ней коронованный негодяй! Разве станут они считаться с ней, если поймут, что сам император отнесся к невесте как к рабыне, ощупывая ее, словно корову на базаре?