Якут хитро улыбнулся:

– Глядите, товарищ лейтенант.

Он подошел к самой старой и толстой сосне. Сверху от развилки тянулась вниз веревка, которую можно было увидеть, если только специально искать. Борисов взялся за веревку, подпрыгнул, уперся ногами в ствол и, подтягиваясь руками, довольно ловко взобрался на развилку. Ну прямо как обезьяна. Перегнувшись, он крикнул сверху:

– Мои предки так на деревья взбирались!

И в самом деле: ствол сосны был такой толстый, что обхватить его ногами было невозможно, а другого способа взобраться Федор не знал.

– Хотите осмотреть, оценить?

Хочешь не хочешь, но надо лезть наверх. Сам якуту предложил, и теперь что, не проинспектировать? Неудобно получится!

Федор проделал все в точности, как Егор. Якут еще помогал ему, веревку вверх тянул.

О! На развилке ствола якут доску прибил. Снизу не видно, ветки широкие, а одному сидеть или лежать вполне удобно.

Борисов вытянул веревку наверх.

– Однако теперь снизу меня не разглядеть.

Вроде и не так высока сосна, ниже наблюдательной вышки, а обзор хороший. Вдалеке застава видна, вышка, левее – деревня Чусь. Но это если в тыл смотреть.

Федор осторожно повернулся в противоположную сторону. Тесно здесь двоим, если упадешь, ни один доктор не поможет. Уж очень высоко, на уровне пятого этажа.

Ого! Буг виден и противоположный берег как на ладони. Люди ходят, какие-то темные пятна… Федор достал из чехла бинокль. Да не пятна это, настоящие понтоны! Один, второй, третий… И каждый понтон полсотни человек вмещает.

Он увлекся – в бинокль все видно отчетливо, хотя оптика восьмикратная.

Борисов кашлянул деликатно, привлекая его внимание.

– Что тебе, Борисов?

– Правее посмотрите. Там, выше по течению, у берега в камышах – две большие лодки.

Лодки Федор нашел, хотя они были замаскированы – выдали кормовые части.

– Молодец, Борисов! Я с биноклем не сразу разглядел. А ты глазастый!

– Сахар ем, глаз острый!

Разубеждать его в пользе сахара Федор не стал.

– Хорошая позиция, молодец, ефрейтор!

– Так ведь запасная есть еще, однако…

– Покажи.

Борисов сбросил вниз веревку и соскользнул по ней на землю, притормаживая ногами – иначе с ладоней всю кожу снимет. Да, ловко у якута получается, как будто всю жизнь тренировался. Не осрамиться бы перед бойцом!

Федор ухватился за веревку, благо руки сильные. Не так легко и красиво, как ефрейтор, но спустился на землю.

– Одна секунда – и уже не на позиции, а на земле. Толково, – снова похвалил якута Федор.

Как часто мы ругаем человека за ошибки и оплошности и не хвалим, не отмечаем его удачи! Так ведь и недолго всю охоту отбить стараться сделать хорошо, придумать что-то новое.

Борисов был доволен.

Метров через сто от первой позиции была запасная, и тоже на сосне. Но теперь Федор наверх не полез, поверил на слово.

Жаль, что по штату на заставе снайпер не положен, и, соответственно – винтовка с оптикой тоже. А ведь в некоторых ситуациях хороший снайпер роты пехотинцев стоит или меткого пулеметчика.

Надо сказать, что на гражданке меткой стрельбе учили. Парни и девушки участвовали в соревнованиях, и при сдаче норм ГТО им выдавали значок «Ворошиловский стрелок». Но одно дело стрелять в тире, в спокойной обстановке, по неподвижной мишени, а другое – в реальной боевой. Надо и дистанцию до цели определить, и скорость бокового ветра, и условия учесть – в горах или под водой пуля меняет траекторию. Да если еще и цель, противник, движется, то надо рассчитать упреждение. Не каждый стрелок-спортсмен способен стать снайпером.

Умение маскироваться тоже входит в снайперское мастерство. Плохо замаскировался или не учел, с какой стороны солнце, а оно отразилось от оптики и выдало тебя своим блеском. Тогда считай – ты не жилец, противник минометным огнем накроет. Немецкие пехотные части в каждой роте имели минометы, не говоря уж о батальонах в полках. А от минометной мины в окопе не укроешься, как от снаряда, разве только в блиндаже с накатом из нескольких рядов бревен.

Перед войной снайперов в Красной Армии почти не было. Специально их не готовили, и снайперские винтовки в исчезающе малых количествах пылились на складах. Но с началом войны снайперское движение приобрело большой размах. Были созданы снайперские школы, куда отбирали способных, заводы стали выпускать снайперские винтовки. Хороший снайпер в годы войны имел по 200–300–400 уничтоженных врагов, фактически один уничтожил батальон.

Борисов был молчуном. Федор решил взять его в помощь для установки растяжек, и сделать это в последний мирный день. При очередной поездке в Брест он зашел к саперам – завелся тут у него знакомый, командир роты. В селе Михалки родственник объявился, которого в командировку прислали, временами в село наезжал. Так и познакомились.

– Добрый день, Алексей Петрович!

– Здравствуй, Василий Петрович! Каким ветром к нам?

– Попутным. Я по делам в отряд, и вот – к тебе на минуточку.

– Чем смогу – помогу.

– Проволоку мне надо, тонкую.

– Сколько?

– Метров сто.

– Рыбалкой заняться хочешь? Так ведь нет в Буге крупной рыбы, пробовали уже.

Разубеждать его Федор не стал, так даже лучше.

– Пойдем на склад.

Когда капитан вручил Федору на складе моток тонкой проволоки, у него мелькнула мысль – сумасшедшая совсем. Настоящая авантюра! Только согласится ли капитан?

– Противопехотных мин не дашь десяток?

– Да ты что, Василий Петрович? Они все на учете! Никак невозможно!

– Вы же их перед строящимся укрепрайоном устанавливаете, спишешь!

– А вдруг кто-то из твоих погранцов случайно подорвется? Следствие, трибунал, лагерь…

– Жаль, мне для дела надо.

– Подай требование в погранотряд. Подпишут, тогда я со всей душой, хоть сотню отдам.

Федор вздохнул. Мирное время истекало, до начала войны пять дней всего, пять! Но, видимо, до капитана дошло – для военного дела Федор мины просит, и он наклонился к Федору. На складе в каптерке сержант сидел. Услышать капитана он никак не мог, но тот счел, что лучше перестраховаться.

– Или сведения по своей линии какие-то имеешь?

– Имею. Только – никому!

– Мы же командиры, Василий Петрович!

– Семья у тебя где?

– В Бресте, квартиру снимаем. А что?

– Четыре дня у тебя. Отправь их к родне, подальше. Родня есть?