Каллман, вы входили в кабинет мистера Уиппла в означенный период времени?

— Меня в тот день не было. — Она поставила стакан на столик между своим креслом и креслом Мод Джордан. — Я обычно не сидела на рабочем месте. И бóльшую часть дня, как правило, проводила за пределами офиса. В том числе и в тот день.

Все в прошедшем времени, хотя Остер сказал, что она пока остается. Возможно, это и несущественно.

— Вы были с мисс Брук в тот день?

— Нет. Я встречалась кое с кем в Бруклине. А у Сьюзан на пять часов была назначена встреча со студентами Нью-Йоркского университета.

— Когда вы в последний раз видели ее?

— Тем утром в офисе. Мы обе приходили в офис, чтобы составить план работы на день, а по понедельникам обязательно. Но, мне кажется, я должна вам сказать… — Она осеклась.

— Да?

— Ну… я уже рассказала об этом полиции. Я часто звонила Сьюзан по вечерам, чтобы отчитаться или задать вопросы. В то утро она сказала мне, что я смогу позвонить ей вечером по уодсвортскому номеру телефона, и я набрала этот номер около половины девятого, может чуть позже, но мне никто не ответил.

— Вы имеете в виду номер телефона квартиры на Сто двадцать восьмой улице?

— Да.

— В полиции, скорее всего, решили, что она еще не вернулась, — пробурчал Вулф. — А я полагаю, она уже была мертва. Следовательно, вы не знали о звонке мисс Брук в офис в четверть шестого?

— Нет.

— А вы, мисс Тайгер?

К своему огромному облегчению, я получил возможность, не скрываясь, смотреть на нее. Мне еще не доводилось видеть столь приятной для глаза комплектации. И благодаря хорошему зрению мне удалось обнаружить, что ее длинные ресницы были натуральными.

— Я видела записку. У него на столе. Когда забирала письма на подпись, — произнесла она хорошо поставленным грудным голосом.

Вулф окинул ее тем же взглядом, каким до того смотрел на Мод Джордан. Ведь он как-никак мужчина.

— Однако, — хмыкнул он. — Тогда, может быть, вы скажете мне, где провели следующие три часа.

Она не стала возражать:

— Я была в офисе до половины седьмого. Разбирала подписанные Уипплом письма. Потом перекусила в ресторане. А затем вернулась домой и готовилась к занятиям.

— Готовились к занятиям?

— По экономике. Я собираюсь стать экономистом. А знаете, где я живу?

— Нет. И где?

— В том же самом доме на Сто двадцать восьмой улице. У меня комната на четвертом этаже. Когда Сьюзан Брук захотела снять квартиру в Гарлеме, она спросила, нет ли у меня такой на примете. А квартира на третьем этаже случайно оказалась свободной. Если бы я знала…

— Да?

— Нет, это я так.

— В тот вечер вы были одна в своей комнате?

— Да. Начиная с восьми вечера. Поначалу полицейские даже решили, что это я убила Сьюзан. Хотя я никого не убивала. Я не выходила из своей комнаты даже после прибытия полиции. Они собирались везти меня на допрос, а я сказала, что для этого им придется меня арестовать, и они отстали. Я свои гражданские права знаю. На следующий день я поехала в офис окружного прокурора. Могу я кое о чем вас спросить? Я уже спрашивала мистера Остера, но сомневаюсь, что он знает. Поэтому хочу спросить вас. Если женщина утверждает, что совершила убийство, можно ли привлечь ее к суду лишь на основании сказанных ею слов? Ведь при этом должны быть какие-то улики. Я права?

— Да.

— Тогда я стану свидетельницей и скажу, что убила ее. Мистер Остер говорит, что меня подвергнут перекрестному допросу и дискредитируют, но я не верю. Я смогу ответить на любой вопрос, который мне зададут. Тогда его не осудят, а меня просто не смогут. Ведь так?

Вулф крепко сжал губы. Сделал глубокий вдох. Хенчи с Остером попытались что-то сказать, однако Вулф, не обращая на них внимания, сделал еще один глубокий вдох:

— Мэм, вы заслуживаете честного ответа. Вы или сорвиголова в юбке, или дурочка. Если вы убили мисс Брук, вам грозят большие неприятности, а если вы ее не убивали, то рискуете стать посмешищем. Если вы действительно ее убили, советую никому ничего не говорить, особенно мне. Если же нет, то помогите мне найти человека, который это сделал. Мужчину или женщину.

— Я не убивала ее.

— Тогда не делайте глупостей. Скажите, пресловутая квартира на третьем этаже находится прямо под вашей комнатой?

— Нет, квартира в задней части дома. А моя комната — в передней.

— Вы слышали какие-нибудь необычные звуки тем вечером, между восемью и девятью часами?

— Нет. Первые необычные звуки я услышала, когда приехала полиция.

— Полагаю, мистер Уиппл знал, что вы живете в том же доме этажом выше. Он сообщил мне, что оставался в квартире до приезда полиции: более получаса после того, как обнаружил тело. Принято считать, что в трудные жизненные моменты у человека возникает непреодолимое желание посоветоваться с хорошим знакомым, с другом, который находится совсем близко. Но ведь он этого не сделал?

— Нет. И я рада, что он этого не сделал.

— А почему вы так рады?

— Потому что я знаю… Я непременно спустилась бы в ту квартиру и оставила бы свои отпечатки на дубинке.

— Пф! Думаете, он бы вам позволил?

— Он ни о чем не узнал бы. Он остался бы в моей комнате.

— Тогда я не меньше вашего рад, что он не поднялся к вам. Это дело и без того достаточно запутанное. Арчи, стаканы уже пустые.

Пока я шел к бару за бутылкой пива, кто-то из собравшихся сделал замечание, которое здесь можно опустить, а мисс Каллман встала с места, чтобы помочь. Все согласились выпить еще, кроме мисс Тайгер. Ее стакан оставался на две трети полным, поскольку лед растаял, но она больше ничего не хотела, даже льда. К тому времени, как мы обслужили присутствующих, Хенчи уже успел разделаться с бурбоном, и я поставил бутылку на столик между ним и Остером. И Хенчи, осушив стакан, налил себе еще, несмотря на то что двенадцатилетний «Биг Сэнди» явно заслуживал более почтительного к себе отношения. Что до меня, я сходил на кухню за стаканом молока. Желая быть лояльным по отношению к мисс Тайгер, я сказал бы, что она не хотела того, чего не хотелось мне, однако правда состояла в том, что с тех пор, как однажды я здорово оплошал, пропустив четыре мартини за компанию, я решил ограничиться во время работы одной порцией алкоголя. Когда я вернулся в кабинет с молоком, Остер