знакомого, верно? Когда-то он был самым откровенно нечистым на руку интендантом за всю историю Корпуса снабжения. Шутка ли, однажды он пытался продать мне две тысячи кирок, которые были указаны в утвержденной разнарядке как передаваемые безвозмездно. Лонгин одарил меня широкой ухмылкой, чрезвычайно меня взбодрившей. Это был кряжистый и широкоплечий мужик, у которого руки были примерно той же длины, что и ноги. Про его происхождение ходило два слуха. Согласно одному, его мать была проституткой, а сам он вырос прямо здесь, на Старом Цветочном рынке, чему я охотно верю – он немного похож на узловатые деревья, что пробиваются через трещины в рыночных стенах. Второй слух утверждал, что его мать была горничной в знатном доме; от нее он унаследовал свой веселый нрав, в то время как телосложение и ум достались ему от отца. У него был до одури красивый голос; Лонгин мог бы стать актером театра, но однажды, как он сам мне рассказал, в ходе какой-то батальной сцены он так увлекся, что своротил пару носов, после чего никто не захотел с ним работать. По моим прикидкам, он ростом где-то с Нико, и в плечах – примерно одинаковой с ним ширины. Этот богатырь запросто перебрался бы со второй позиции на первую, если бы сражался почаще – тридцать боев на Ипподроме, ни единого поражения. Недавно ему исполнилось двадцать восемь лет.

Итак, они собрались в одном месте, и между ними, точно барьер на ристалище, встала Айхма – как будто боясь, что при столкновении этих людей грянет взрыв. Должно сказать, и мне было слегка не по себе. Гладиаторы производят такой эффект; они как большие собаки, никогда нет уверенности, что не вцепятся в тебя. Пришлось напомнить себе, что я солдат.

– Спасибо, что пришли, джентльмены, – поприветствовал я. – Садитесь, выпьем.

Верховоды расселись по разные стороны стола. Я занял северный конец, Айхма – южный. Я не просил ее остаться; не просил и об обратном. Выставив позаимствованное из ее запасов – пару бутылок финикового вина и четыре граненых стакана, – я предложил старый ипподромный тост:

– Да поможет Господь проигравшим.

От финикового вина у меня заслезились глаза. Я не любитель выпить.

– Наверняка вы все слышали новости, – начал я. Верховоды дружно кивнули. – Мы все знаем, кто управляет Городом. За стенами – легион варваров, которые совсем недавно успешно перебили имперское войско. Вы люди деловые – предлагаю подумать о ситуации пару минут.

Арраск хмуро посмотрел на меня.

– Нам крышка, – сказал он.

– Вынужден не согласиться, – ответил я. – Пока нет. Я понятия не имею, кто эти придурки, но они умны, и это для нас – удача. Они достаточно умны, чтобы понять, что стены им не одолеть; им хватает ума не подходить на расстояние выстрела из катапульты. Говорю по секрету – никаких катапульт в Городе нет, но варвары этого не знают. Когда я в последний раз наблюдал за ними, они устраивались поудобнее, разбивали стоянки. Не знаю, ждут ли они тяжелую артиллерию или планируют построить тараны на месте. В любом случае у нас, кажется, есть минутка-другая на передышку. Мы еще живы, господа, у нас еще есть шанс.

Лонгин наполнил стакан и по-светски изящно пригубил из него.

– Я видел, как твои ребята перевозили на тачках разный хлам, – сказал он. – Для чего это все?

Я объяснил ему, и он расхохотался.

– Если дать моим ребятам несколько дней и сто бочек гвоздей, они построят из всего, что стащили туда, настоящее оружие, – продолжал я, – но нас всего четыре тысячи душ, плюс шестьсот городских стражников, которым я не доверил бы и стручок подержать, пока отливаю. – Над шуткой поусмехались. – Ну и сверх всего – чернорабочие из управы Парков и Садов. Это все. Мне нужны крепкие руки и спины, господа. У вас в достатке и того и другого. Предлагаю заключить сделку.

Повисла неудобная тишина. Айхма явно занервничала. Я чувствовал себя так, будто стоял в загоне с двумя быками. Зря, совершенно зря. В конце концов, сам Айхмалот был мне другом – а он ведь тоже верховода Тем.

– Положительные для вас стороны, – пояснил я, – заключаются в том, что Город не падет и нас всех не перережут как овец. По морю вам не спастись – кораблей в порту нет. Несколько барж с дерьмом и одно грузовое судно – на всех не хватит, даже часть людей у вас не выйдет выручить. Если хотите остаться в живых, вы должны помочь мне удержать Город. Это реально, сдается мне. Я ничего не обещаю и не гарантирую, но думаю, это возможно. – С этими словами я достал из кармана Великую Печать и возложил в центр стола.

Лонгин поднял брови, но ничего не сказал.

– Это?.. – начал было Арраск, и я кивнул.

– Да, она теперь моя. И с ней я могу делать все, что захочу. А хочу я узаконить Темы. Разрешить вам выступления, ношение цветов, занятие должностей. У вас будет устав, как у Рыцарей Аллектуса или Госпитальеров. Вы сможете покупать земли и владеть ими, собирать деньги народными усилиями, сходиться за долги в судах – вместо того, чтобы ломать друг другу коленные чашечки. Мы все знаем, что достойную управу в Городе вершите только вы. Что ж, я сделаю так, чтобы вы смогли вершить ее открыто, при содействии префекта, без препон и неудобств. Если захотите – сможете даже прийти на общественные обеды и пройтись парадом в День Вознесения. – Это заставило Лонгина засмеяться вновь. – Спросите Айхму, она подтвердит, что я говорю об этом уж много лет. И я могу это сделать. Что мне потребуется – так только стопка писчей бумаги и воск для печатей.

Они смотрели на меня во все глаза. Гладиаторы Арены смотрят по-особому, тяжело и неподвижно, впитывая, по-настоящему. Все эти сражения на мечах оставляют след. У них тяжелый взгляд, пугающий, пока не привыкнешь, а привыкать не стоит. Люди с Ипподрома всегда опасны.

– Чего ты хочешь? – спросил Арраск.

– Всех, кого вы можете мне дать, – сказал я. – И женщин с детьми – в том числе. Мне нужны бойцы на стенах. Я хочу, чтобы носильщики доставляли грузы, копатели копали траншеи и ямы, строители строили стены и сносили дома. Нужна рабочая сила, что будет по моей указке доставлять необходимое из пункта А в пункт Б. Нужны люди, которым я смогу доверять, чтобы собрать весь провиант в Городе и раздавать его по строгой норме, без обмана. Поручи я это префекту, вы откроете черный рынок, и вы гораздо