— Рад… наверное. Где — то в глубине души, — честно ответил Арон.

— Ну и… что же тебя сдерживает? — осведомилась она.

— Здравый смысл, — усмехнулся он.

— Что, даже попытки не будет? — огорчилась она.

— Снова ставки?

— Ну конечно же, догадливый ты мой, — воскликнула Нима. — Думаешь зря я тебе ордер подписала? Нет дружок, отработать придется.

— Боюсь спросить, как? — осведомился кузнец без особого энтузиазма.

— А… сущая мелочь, — отмахнулась она. — Я пересплю у тебя разок и дело в шляпе. Видишь ли, Хансон меня совсем без гроша оставил. Девочка я не простая, к нужде не привыкла, а жалование еще ой как не скоро. Короче, если гарнизон поверит, что я тебя оседлала, деньги отобьются сполна. Даже немного больше.

— Умно… — Арон задумался. — А если не поверит?

Она глянула на него в упор. В глазах кузнеца поблескивал неприятный огонек.

— Ты… чего это удумал, юродивый?

— Да так… мне в принципе и в палатке не плохо жилось…

— Ладно, ладно, я все поняла! Осади немного. — Нима не на шутку разволновалась. — Я же мириться пришла по большей части.

Арон приподнял бровь удивленно.

— Не смотри так. Я, конечно, бываю стервой, но не на столько же. Ты в бреду пока был… я ж места себе не находила. Даже Лину подменяла пару раз. Калеб, конечно, предупреждал, что рано или поздно наши игры плохо кончатся. Но я не думала, что все так будет…

— И вы решили извиниться? — догадался Арон.

— Дались тебе мои извинения, — вздохнула она. — Ими шрамы не залечишь. Савки ставками… это ведь так баловство одно. На два гарнизона сотни вооруженных людей и у каждого своя каша в голове… Их нужно чем — то занять, или они найдут занятие сами. А лучший способ пресечь бардак — это, как известно, его возглавить. Понимаешь, о чем я?

— Кажется да. Поэтому Хансон закрывает на это глаза?

— Ежу понятно… — Нима задумалась. — Дело это занятное конечно, но теперь я и сама не рада. После того дня Омнис взгляд все время отводит, слова из нее не вытянешь. Лина дерзит, избегает меня как может…

— Где она сейчас?

— В карауле. Я попросила ее вежливо, а она взбеленилась, нахамила, да еще и при подчиненных. Пришлось наказать. Самой тошно… но пришлось осадить. Она ни при чем, если ты об этом.

— Хороший способ сохранить отношения…

— Ой ну заткнулся быты а? Столько возни из-за одного… — она не стала договаривать.

Меж ними повисла пелена молчания. Кузнец своим спокойным, если не сказать усталым взором прогуливался по ее лицу. Она почти физически ощущала это. Пожалуй, он был единственным человеком кроме командира, кто мог вот так запросто выдержать ее взгляд. Он просто гас в его глазах, словно факел, упавший в озеро.

— Обиделся? — наконец спросила Нима. Но кузнец лишь качнул головой.

— Вот я все в ток не возьму, капитан, вам нравится унижать беззащитных? Ии вы упиваетесь своей властью?

— Это не так, — твердо завила она. — Чтобы ты знал, меня ценят за справедливость.

— Странная у вас справедливость, капитан.

— Ты хочешь знать, чем провинился? Не знаю. Правда не знаю… — честно призналась Нима. — Взбесил ты меня своим благородством. Я так старалась… а ты посмотрел на нас, как на грязь и сбежал как обиженный ребенок. Весь вечер испортил. А потом эти прятки под луной, полуночные поиски… Мерзкое предчувствие и все такое…

— Я не сбегал. Просто был лишним.

— Да не был ты лишним… неженка чертова. Как ты вообще до таких лет дожил со своим гонором?!

— Люди добрые помогли. Не встречали таких?

— Да хватит уже глаза колоть! На месте теперь провалиться? Ну занесло меня, в раж вошла. Ну перегнула палку, прости дуру. В ножки тебе поклониться?

— Не стоит, — он глянул на нее хмуро и отвернулся.

Нима схватила его за лицо и снова развернула к себе.

— Тварью меня считаешь? Ну, скажи как есть?

— А вам не плевать? — устало спросил он. — Тварь, ни тварь… какая разница? Каждый выживает как может. Я от чего-то решил, что здесь все будет иначе, но ошибся. Все ясно как день…

— Да что тебе ясно, мальчишка? Ты, горя еще не видел. Сходи в бой разок, обделайся как следует, а потом будешь судить что да как. Если цел останешься. Видала я таких…

— Каких?

— Правильных! Вон целое кладбище за скалой… костры догорать не успевают.

Она повернулась на спину и заложила руки за голову. Чтобы остыть, она решила осмотреться. Кузнец с умом распорядился ее деньгами. Кровать раздобыл отличную. Хочешь вдоль спи, хочешь — поперек. Матрац опять же толстенный… точно не соломой набит. Комнатка хоть и маленькая, но тоже уютная. Полы мыты, стол скатертью накрыт, паутины нигде нет. Опрятный, зараза… В таком домишке она и сама бы пожила. Может быть, когда-нибудь…

— Хороший дом ты себе выбрал, — сменила она тему. — Вот только надолго ли?

— Договор на год, а там видно будет, — пожал Арон плечами.

— К доктору ходил? — спорила она вкрадчиво.

Арон утвердительно кивнул.

— И как она? Страстная?

— Я не буду это обсуждать, — сразу предупредил он.

— Ну и ладно. Просто хотелось знать, каково это — трахать кровососа?

— Кого? — не расслышал Арон.

— А Эмбер тебе не сказала? — усмехнулась она довольно. — Это большая тайна, но раз уж у нас теперь такие доверительные отношения, по секрету скажу: кровушку она любит страсть! За уши не оттянуть. А байки про то, что они с Хансоном супруги — это так, ширма для отвода глаз. Калеб всем эту сказку в уши втирает. Ему так приказано.

— Занятно…

— Занятно? — возмутилась Нима. — Что тебе занятно? Соки все выжмет и спасибо не скажет… Не сейчас, так в другой раз.

— Она просила не искать встречи, — подумав ответил Арон.

— Ой ли? Как благородно с ее стороны… — скривилась Нима. — Мы друг друга не очень любим, но для кровососа тетка она отличная. Раньше правда не была такой доброй. Но последние лет сто своих жертв она не убивает. Это у нее с тех пор, как медициной увлеклась. Сначала видать к кровушке поближе хотела быть, а потом втянулась. Лекарь она от Бога, если уместно так говорить. От того и позвали сюда. У нее договор с самим королем. Ну и с вашими, из долины делишки кое какие.

— Как… а он знает? — удивился Арон.

— Король? Конечно, знает, наивный ты мой. От того ого она людей и не трогает, почти что… Видел зверушек у нее на заднем дворе? Догадываешься зачем они там?

— Ну…

— Баранки гну! — фыркнула Нима. — Я