Энни сидела на краешке круглой кровати, положив руки на колени.

Ну вот, наконец она высказала все, что держала в себе. Вычерпывала со дна памяти старую ярость и боль и бросала их полными пригоршнями прямо в лицо Чейзу.

Она вздохнула, откинулась на подушки и закрыла глаза рукой.

Кого она пытается обмануть? Ни ярость, ни боль никогда ее не оставляли, всегда жили в ней. Не проходило недели, чтобы что-нибудь не напомнило ей, каким жалким был ее брак, как она презирает Чейза.

Как хорошо, что она наконец сказала это открыто.

Ее глаза наполнились слезами.

Неправда. Ее брак не был жалким. Во всяком случае, в первые годы. Она была так влюблена, так счастлива, что иногда щипала себя, чтобы убедиться, что это не сон.

И никогда она не презирала Чейза. Видит Бог, это было бы гораздо проще. Тогда не пришлось бы так переживать из-за того, что он перерос ее. И больше ее не любит.

Энни вздохнула, встала и подошла к прозрачной стене. Вид был потрясающим: в одну сторону простиралась глубокая зеленая вода, а в другую – ряды качающихся от ветра кипарисов. Древние деревья словно стояли здесь вечно, защищая дом и храня его спокойствие.

Улыбка скользнула по ее губам.

Так она всегда думала о Чейзе. Они встретились, когда были так молоды, что временами ей казалось, что она знает его всю свою жизнь. И она, Энни, всегда находилась под его защитой.

Она была потрясена, узнав, что другие женщины не испытывают такого чувства по отношению к своим мужьям. Помнится, много лет назад она сидела на скамейке на детской площадке. Дон было тогда два или три года, она играла с группой ребятишек, а матери сидели вокруг и наблюдали, болтая о том о сем.

Вдруг зашел разговор о мужьях.

– Я прихожу в бешенство, – сказала одна из женщин, – когда он ночью входит в дом как герой-завоеватель, а я должна промурлыкать «Аве, Мария», стаскивая с него башмаки, и подавать ему ужин по рецепту из журнала «Гурман».

Раздались смешки, одобрительные возгласы. Энни была настолько потрясена, что промолчала. И подумала – как жаль, что эти женщины не чувствуют того же, что она, ожидая мужа: услышав звук его ключа в замке, она бежит, чтобы броситься в его объятия.

Горло сжал спазм. Она нагнула голову вперед и прижала лоб к холодному стеклу.

Когда все начало меняться? Когда жадное, нетерпеливое ожидание перешло в раздражение? Когда часы на стене перестали отсчитывать минуты и часы до встречи с ним, а начали напоминать, что он опаздывает?

Она только что все высказала ему… Сколько же держала это в себе?

Энни знала, что причинила ему боль. Но и он тоже заставил ее страдать. Втягивая ее в свои дела, унижая, чтобы подтвердить свой успех.

Ведь так и было. Или нет?

Нет?

И он говорил такие ужасные вещи. Обвинил ее в том, что она изучала разные предметы, чтобы показать ему его невежество в области искусства…

Энни презрительно фыркнула и повернулась спиной к окну. Какая ложь! Никогда она так не поступала. Разве она могла? У Чейза был диплом колледжа, а у его маленькой глупенькой жены – только школьный аттестат. Она не виновата, что ей была интересна малоизвестная поэзия, и индонезийское искусство, и другие вещи, которые были выше его понимания…

Вещи, которые были выше его понимания…

Она сделала глубокий, до дрожи, вдох.

Нет. Она не стала бы ничего изучать по этой причине. Просто наслаждалась поэзией, искусством, литературой, и если Чейза подавляли книги, которые она оставляла открытыми на кухонном столе, то никакого умысла в этом не было.

Сдавленный всхлип вырвался из ее горла.

– Я никогда не хотела причинить тебе боль, Чейз, – прошептала она.

Никогда.

Она любила его всем сердцем. И все еще любит его. Такова правда. И она, Энни, ничего не может поделать с этим, ведь он не любит ее больше.

Их брак распался. Чейз помолвлен с другой женщиной, а она, Энни… она должна обойтись без него.

Только теперь это будет труднее. Всегда труднее, когда узнаешь правду…

Чейз постучал в открытую дверь спальни.

– Входи, – вежливо ответила Энни. Он зашел в комнату.

Энни сидела в кресле-качалке, руки сложены на коленях. Лицо было бледным, но спокойным, и она улыбнулась, увидев его.

– Привет.

– Привет.

– Ты гулял?

– Да. – Он выждал. – Послушай, то, о чем мы тут говорили… Мне действительно жаль…

– Мне тоже. Нет причин ссориться из-за прошлого.

Чейз кивнул.

– Никаких причин.

Они улыбнулись друг другу, потом Энни отрывисто сказала:

– Могу поспорить, что остров очень красив.

– Да. Я был здесь раньше. Танака купил это место у какого-то компьютерного мультимиллионера. Танака привозил меня сюда после того, как подписал бумаги. Хотел знать мое мнение по поводу его плана.

– Какого плана? – вежливо поинтересовалась Энни.

– Он собирается здесь все снести и построить что-то вроде пансионата.

– А-а-а. – Она опустила взгляд, сняла с джинсов прилипшую нитку. – Для буддистов?

Чейз улыбнулся.

– Точнее сказать, это будет гостиница высокого класса. Он задумал построить убежище для руководящих сотрудников своей компании. Элегантно, но в деревенском стиле. Простая еда, приготовленная лучшими поварами. Простые номера, но в каждой ванной комнате – джакузи. И бар со спиртными напитками в каждой гостиной. Простые удовольствия, начиная с площадки для гольфа, теннисных кортов и олимпийского плавательного бассейна. Потрясающе, правда?

– Потрясающе – это именно то слово. Так ты собираешься построить для него этот дворец?

– Ну, не совсем такой. Я сказал ему, что он потеряет гармонию земли и моря, если перегрузит гостиницу излишествами.

– Без баров?

Чейз ухмыльнулся.

– И без апартаментов, площадки для гольфа, теннисных кортов. Потом – зачем строить бассейн, когда за порогом океан?

– В ванной комнате и так почти бассейн, – сказала Энни, улыбаясь. – Видит Бог, он слишком велик для одного чел… – Краска прилила к ее лицу. Взгляды их встретились, и она быстро потупилась. – Могу… э-э-э… могу поспорить, тебе тяжело пришлось, когда ты убеждал его.

Чейз пожал плечами.

– Ну да, пришлось потрудиться.

В комнате повисло молчание. Наконец Энни заговорила:

– Чейз! – Она сделала глубокий вдох. – Послушай, я понимаю, что тебе стыдно признаться мистеру Танаке, что мы оказались на самолете вместе по ошибке, но тебе придется это сделать. Скажи ему что хочешь. Свали все на меня. Скажи, что я неожиданно вспомнила о каких-то важных делах дома. Мне все равно, что ты скажешь. Просто… просто увези меня с этого острова, пожалуйста.