– Пока, я смотрю, разбираются с тобой, – хмыкнул Валера.

– Получается, что так, но я им тоже покажу, можешь не сомневаться.

– А я и не думаю.

– Где мой кофе?

– Сей момент. – И Валера выдал фразу на английском. – Поняла?

– Не-а.

– И чему ты только училась?

– Переведи, что ты сказал?

– «Леди, только что получившая увечье, хочет изысканный кофе. А я сижу и смотрю на нее, не в силах оторвать взгляд».

– И ты хочешь, чтобы я с ходу понимала такую абракадабру? – возмутилась я.

Происшествие странным образом сблизило нас. Или в такие минуты слетают все условности?

Валера принес через десять минут кофе и бутерброды. Причем сервировано все было в лучшем виде, как в ресторане.

– Ты, случайно, на официанта не учился?

– Я считаю, что чем больше ты в жизни умеешь, тем выше твой рейтинг.

– Правильно считаешь. – Я надкусила бутерброд. – С чем это?

– С перцем, красной рыбой, помидорами и сыром. Смешал все, что нашел у тебя в холодильнике, получился бутерброд в стиле фьюжн.

– Вкусно.

– Слушай, может, я тебе ужин сейчас приготовлю?

– Спасибо, Валер, не надо. Лучше займемся английским, еду оставим для другого раза.

После занятия Валера еще раз осмотрел ногу.

– Не болит?

– Уже лучше.

– Давай положу холодный компресс.

Моя нога лежала у Валеры на коленях. Я случайно дотронулась до его головы. Валерины волосы были удивительно мягкими и шелковыми, как шерсть йоркширского терьера. Когда-то у Насти был йоркширский терьер, и если я гладила собачку, то было такое же ощущение, что и сейчас. Я шутливо провела рукой по его волосам.

– Облысеешь ты, Валерочка, лет через двадцать. Станешь занудным преподавателем, студенты будут тебя подначивать и подкалывать, а ты в отместку – гонять их на экзаменах и ставить «неуды».

– Думаешь испугать? – усмехнулся Валера. – А я не пугливый. И до лысины мне пока далеко. Ты тоже к тому времени превратишься в зачерствевшую тетеньку. Такую железную леди на крутом «Бентли».

Я допила кофе, поставила чашку на журнальный столик, и наши руки встретились: Валера хотел помочь мне. Непонятно почему я обхватила руками его шею и прильнула, уткнувшись носом в грудь. Мне ужасно хотелось, чтобы кто-то меня пожалел и приласкал. То нечеловеческое напряжение, в котором я жила, скручивало жгутом и давило на грудь.

– Татьяна, ты чего?

Я разревелась.

– Прости. Не буду.

– Все будет хорошо, вот увидишь, – успокаивал он меня. – Все будет тип-топ и в полном шоколаде. – Он погладил меня по волосам и притянул к себе. Я откликнулась на это движение.

Уже через пару минут мы лежали рядом, обнаженные, и Валера гладил мне плечи, а потом стал нежно покусывать соски, зажимая их поочередно большим и указательным пальцами.

Секс с Валерой был тихим, мирным и расслабляющим. Я как будто бы покачивалась на мягких волнах: вверх-вниз. Вверх-вниз.

Когда все закончилось, я закрыла глаза и отвернулась к стенке.

– Не притворяйся, я видел, ты не спишь.

Я открыла один глаз.

– Тебе кто-нибудь, Валерочка, говорил, что ты похож на суслика?

– Почему суслика? – не понял он.

– Такой же тихий и домашний.

– Ну ты, Татьяна, даешь, скажешь – как припечатаешь. Ты еще меня с плюшевым медведем сравни. – Он замолчал. А потом сказал, опираясь на один локоть и неотрывно смотря на меня:

– А вот тебе говорил твой муж или бойфренд, что ты, Танька, – роковая женщина? Ради таких что угодно можно сделать.

Я вздрогнула:

– Нет. Ты первый.

– Просто польщен. За тобой, Татьяна, можно идти и идти. Хоть на пытки, хоть на смерть.

– Пока на смерть иду я. Судя по тем бандитам, что на меня напали.

И вдруг в мою душу заполз липкий противный холодок. А не связано ли это нападение со смертью Николая? Пришили его, а потом взялись за меня. Но зачем?

Если здесь его бывшая жена орудует, то получается как-то уж совсем нелогично. Ей надо было не супруга убивать, а сначала меня пришить. А потом уже разыгрывать спектакль под названием: «Возвращение блудного мужа». Негодяйка-любовница убита, супруг возвращается домой. А так выходит несостыковочка… Никак одно с другим не сходится. Хотя… если она решила прибрать к рукам деньги Николая – тогда да, сходится. Если меня нет, то остается один прямой наследник – сын.

Нельзя сбрасывать со счетов и моего бывшего. Приступ бешенства способен подвигнуть его на что угодно.

К тому же у меня не выходила из головы дама, говорившая с иностранным акцентом и позвонившая Николаю в день убийства.

И еще… этот Марк Красницкий…

Вдруг он все это и затеял с целью поскорее прибрать фирму к рукам? Хотя можно было обойтись и без мокрухи. Все равно скоро фирма станет его собственностью. Если только в это не вмешаюсь я!

– Когда ты думаешь, Тань, у тебя выражение лица становится как у ангела. Задумчивое такое, нежное.

– А так я классическая стерва? Ты это хочешь сказать? – пошутила я.

– Ну, не знаю… не знаю…

Тело приятно ныло, как всегда бывает после хорошего секса. Валера наклонился надо мной и прильнул долгим поцелуем к ложбинке между грудями. Потом он скользнул все ниже и ниже, осыпая мое тело поцелуями.

– Стоп, Валера! Хватит. Продолжения не будет.

– Переносится на завтра?

– Нет, Валер, вообще не будет.

Он замер.

– Я не ослышался?

– Нет. Со слухом у тебя все в порядке. Просто у меня сейчас закручивается такая история, что мне не до чего.

Он поднял голову и посмотрел на меня.

– Но ты же приедешь из Лондона!

– Приеду. – Я собралась с духом и выпалила: – Но, Валер! Это произошло так… случайно. Спасибо за все. Но… не нужно.

Он взял с журнального столика очки и нацепил их.

– Я правильно понял, что лавочка преподавания тоже закрывается?

– Правильно. Через два дня я улетаю. Мне нужно как следует подготовиться к этой поездке. Это нешуточное дело, Валер. Пойми меня. И… прости.

Он молча оделся и ушел. Обиделся. Но пройдет время, поймет, что я права. Зачем ему давать глупую, нелепую надежду, если у нас нет совместного будущего. Мы не подходим друг другу. Это просто мои нервы, напряжение, желание пусть и минутной, но близости. Чертова ловушка судьбы!