– Не сомневаюсь. Он всегда отличался верностью в службе.

– Наверняка он мог бы и для тебя найти место в столице. Уж точно работать для имперского двора лучше, чем быть наемником в Приграничье.

Вильгельм пожал плечами.

– Что касается верности, то это не ко мне. Одна женщина или один сюзерен. Раньше или позже мне это надоест, и я уйду.

– Прозвучало почти честно.

– Стараюсь, это один из моих лучших текстов. Так, чтобы женщины сразу понимали, на что подписываются.

– Очень честно с твоей стороны, – признал Гайюс с усмешкой.

– Завышенные ожидания – вот главный повод разочарований. Поэтому я всегда стараюсь быть поскромнее, когда объясняю женщинам, сколь огромен мой болт.

– Весьма достойный подход, действительно.

– Ну чего тут сказать. Просто я честный парень. А что тебя сюда привело, с самого имперского двора?

На этот раз пожал плечами Гайюс.

– Неповиновение приказам, – объяснил он. – Практически криминальная несубординация.

– Что это значит?

– Я избил троих офицеров старше меня по званию и за это вылетел из Легиона.

– Заслужили?

– Пробовали помешать мне пить.

– А ты мне нравишься, – сказал рыцарь. – Ну и вот, только речь зашла. – Он указал на двери, в которых как раз появился Дзержислав, несущий бочонки с напитком.

* * *

Центральные Территории приучили Гайюса к вину, но мед быстро пришелся ему по вкусу. Из слов Дзержислава следовало, что это был напиток для особого повода, а повседневно люди пили напиток из солода, смешанного с травами. Подали также типичную для дикарей еду – истекающую жиром дичь, кашу с овощами и вареные бобы с маслом и луком. Пир сопровождался громким пением на странном склавянском языке. Гайюс с удивлением вынужден был признать, что все это не слишком отличалось от тех пиров, которые уже неделю он наблюдал в городах Приграничья. Даже мелодия многих напевов выглядела похоже, но одновременно чуть иначе. Гайюс не мог точно определить эту разницу. Наверное, то, что он слышал сейчас, звучало… грустнее? Да, пожалуй, более меланхолично.

Он медленно поднялся и, слегка пошатываясь, двинулся наружу в поисках укромного места, где мог бы помочиться. Вечерний воздух освежил его, как только полная запахов пота и лука общая хата осталась за спиной. Он немного отдышался и двинулся за дом. Стоящий при въезде в поселение стражник бросил на него подозрительный взгляд. Было слишком темно, чтобы это на самом деле увидеть, но Гайюс не сомневался, что так оно и было. Когда он добрался до угла хаты, услышал какие-то голоса, долетающие из-за соседних построек. Голоса показались знакомыми, так что он сделал несколько шагов в ту сторону. Но тут из темноты внезапно появился Магнус и жестом велел Гайюсу затихнуть. Солдат Империи не сразу осознал, что Магнус кого-то подслушивает. И еще несколько ударов сердца заняло у него осознание того, что эти кто-то – Дзержислав и Эдмунд.

– Спокойно, не надо нервничать, – успокаивал склавянин. – Вы все вечно такие нервные, а мы уж сколько раз это делали.

– Легко тебе говорить, – ответил приказчик. – Это мне пришлось пересечь весь мир, чтобы сюда добраться. Не можете меня забрать уже сегодня?

– Торопиться некуда. Ты умеешь ходить по лесам?

– Нет. Всю жизнь провел в городе.

– Тогда труднее, так бы ты просто оторвался от группы, когда выедете, и вернулся лесом…

– Даже говорить не о чем. В Остроборе меня ни о каких лесах не предупреждали. Я в этом чертовом лесу не выживу.

– Спокойно, спокойно. Тебе и не нужно будет, – заверил Дзержислав. – Пошлем за вами моего лучшего разведчика. Он тебя проводит, мы уже не раз так делали. Завтра в полдень, как остановитесь на обед, сходи в кусты помочиться. И беги лесом вдоль тракта. Обратно, в нашу сторону. Пока они сообразят, что тебя нет, мой человек тебя перехватит и поведет дальше. Затрет твои следы, доведет до коня. И еще до вечера будешь опять у нас. В безопасности и готовности к дальнейшей дороге. Договорились?

– Да.

– Ну а теперь возвращайся и пей. Мы не хотим подозрений.

Магнус подхватил Гайюса и быстро оттащил его в сторону хаты, в которой продолжался пир.

– Что это было? – спросил Гайюс, пытаясь в темноте не отстать от Серого Плаща.

– Подарок судьбы. – Магнус был явно доволен собой.

– Но о чем они говорили?

– Завтра увидишь. А теперь тихо, ша. Дела Стражи.

– Ясно… Обожди. – Гайюс вдруг остановился. – Я из-за всего этого облегчиться забыл.

– Ну, сделай это с той стороны деревни, чтобы те с тобой на обратном пути не встретились.

* * *

Когда Гайюс наконец вернулся на пир, как Магнус, так и Эдмунд уже снова сидели на своих местах. Из гостей не хватало только Трута. Тем временем его брат, Огниво, возбужденно рассказывал какую-то историю:

– Смотрю, а там такая пещера… ну, наверно, скорее, расщелина такая, щель в скале. Ну и вхожу, с разгону, правда, потому что спешил очень. А там тесно так, влажно…

– Это какая-то метафора? – спросил Вильгельм.

– Какая еще мета… Сам ты, курва, метафора.

– Метафора – это когда ты говоришь о чем-то другом, а сам имеешь в виду соитие, – объяснил Иглас.

– Какое еще, холера, соитие. Историю рассказываю, обычную, как я проник в такую щель…

– Узкую и влажную, – подсказал Магнус.

– И тесную еще, – добавил Вильгельм хладнокровно. Остальные с трудом сдерживали смех.

– Ну хватит, господа, – прервал их Иглас. – Завтра перед нами дальний путь, пора отдыхать.

– Мы вам в амбаре место приготовили, – заверил Дзержислав.

– Спасибо, друг. А теперь пойдем. Огниво, где твой брат?

– Пошел отлить, – объяснил наемник. – И видать, заснул где-то по дороге. Ничего страшного, ночь на свежем воздухе ему не повредит.

* * *

Вильгельм проснулся с пульсирующей головной болью, не сказать чтобы необычным для него явлением. Вывалился из амбара и опорожнил мочевой пузырь, оглядываясь вокруг. Утро было туманным и холодным. Еле-еле различались колья палисада, окружающего деревню, а дальше все тонуло в белизне.

Остальные его спутники уже встали. Какая-то женщина принесла им овсянки. Каша выглядела не очень, скорее всего вчерашняя, да и пахла не лучшим образом. Зато женщина, которая ее принесла, выглядела очень даже ничего себе.

– Твой брат все еще не вернулся, – заметил Магнус, начиная завтрак.

– Так-то да, не вернулся, – признал Огниво. Рассматривал еду с отвращением, характерным для похмельного утра. – Ну, сейчас проснется за какой-нибудь хатой да и найдет нас. И вообще что я, сторож ему?