Совещание началось бурно и напоминало скорее перебранку.

– Весной вы благополучно «замотали» вопрос установки на «КВ-1» моего 107-мм орудия ЗИС-6! – гремел на все помещение голос Грабина. – Опытный образец мы изготовили всего за тридцать восемь дней. Испытания провели в апреле! Пушка пробивала броню даже в 175 миллиметров![24] Следовательно, могла одним выстрелом уничтожить любой вражеский танк! Это как раз то, чего не хватает сейчас нашим танкистам на фронте! Надеюсь, вы все знаете, чем закончилось вчерашнее грандиозное танковое сражение под Минском!

– Знаем! – ответил Федоренко. – Гвардейцы генерала Бата побили немцев! И без вашей хваленой чудо-пушки!

– Побили, но и сами понесли большие потери! А могли бы обойтись без них, спокойно, как в тире, расстреливая немецкие танки с безопасной дистанции! – упорствовал Грабин.

– Танки с танками не воюют![25] – отмахнулся Котин. – Вчера под Минском был исключительный случай. А для поражения укрытой пехоты противника и полевых дерево-земляных укреплений мощности штатного орудия вполне достаточно! Раздельно-гильзовое заряжание вашего орудия существенно снизит скорострельность. К тому же значительно уменьшится возимый бое-комплект!

– Скажите об этом погибшим танкистам! – взвился Грабин. – Вероятно, они бы предпочли уничтожать врага несколько медленней, но при этом выжить и продолжить сражение! Но вам наплевать! Не вам ведь в танках гореть!

– Поосторожнее со словами, товарищ Грабин! – не выдержал Ванников. – Можно подумать, тут только вы один о жизнях наших бойцов беспокоитесь!

– Почему! Почему, объясните мне, почему вы все будто сговорились и противитесь перевооружению тяжелого танка на мощное орудие? И почему вы здесь спорите со мной? – заорал, не выдержав, Грабин, вскакивая со стула и упираясь кулаками в столешницу. – Вызвали бы генерал-майора Бата, он бы вам доходчиво объяснил, что значит гореть в танке оттого лишь, что орудие слабо и не сразу поражает машину противника!

При этих словах Зальцман с Котиным переглянулись и поежились, вспомнив первый визит грозного танкиста на свой завод.

– А что вы станете делать, когда немцы запустят в производство свой тяжелый танк? – продолжал бушевать Грабин. – Они его уже испытывают! Никакая 76-миллиметровка не пробьет его брони! Вы что, желаете поражения Красной Армии?!

– Выбирайте выражения, товарищ Грабин! – взвился Федоренко.

– Некогда мне по-светски улыбаться и расшаркиваться! – отрезал конструктор. – Дело надо делать! Вот вы, Котин. Это же ваш танк! Так чего ж вы бубните постоянно: нельзя, нельзя! Ведь вы даже отказались «примерить» наше 107-миллиметровое орудие к «КВ-1»! Почему?

– Повторяю, – процедил Котин, – главное для танка – броня и маневр!

– То есть пушка танку вообще ни к чему? И «КВ» для того строят, чтобы танкисты могли безопасно кататься по передовой? А с какой, простите, целью? Много раз я говорил, но повторю: танк – всего лишь повозка для пушки! И если эта пушка почему-то не в состоянии решать необходимые задачи на поле боя и поражать типичные цели, то надо менять такую «пукалку»!

При этих словах Зальцман усмехнулся – «пукалка» тоже была разработана Грабиным.

– Да поймите же, – вскочил Котин. – Установка ЗИС-6 потребует увеличения габаритов башни, а это приведет к росту массы танка, а она и без того велика!

– Значит, надо повысить коэффициент прочности брони! – рубанул Василий Гаврилович.

– Это довольно сложно! – вмешался Зальц-ман. – И потребует значительных расходов на подготовку! И перестроения производства. Остановки рабочего цикла! А фронт каждый день требует новые танки! Мы и без того испытываем большие затруднения в обеспечении выпуска машин!

– Меня не интересуют ваши проблемы, Исаак Моисеич! – загремел Грабин. – У меня и своих достаточно! Но я их решаю, а не ссылаюсь на форс-мажорные обстоятельства! Не можете справиться с трудностями? Увольняйтесь! Идите добровольцем на фронт!!!

Директор Кировского завода побледнел.

Зазвонил телефон, и Жданов снял трубку.

– Да! – бросил он и тут же замер, порываясь привстать. – Да, товарищ Сталин, совещаемся. Да, Грабин здесь. Василий Гаврилович выступил… к-хм… весьма эмоционально. Включаю громкую связь!

– Здравствуйте, товарищи! – Голос вождя звучал из динамика негромко, но отчетливо.

Присутствующие незаметно подтянулись, словно на строевом смотре.

– Я настоял на созыве этого совещания, – продолжил Сталин. – Есть мнение, что наш тяжелый танк вооружен маломощной пушкой, не отвечающей задачам тяжелого танка. Настоятельно прошу быстро рассмотреть вопрос о его перевооружении! Товарищ Грабин, что скажете? Может быть, вам сложно оценить данную перспективу, ведь сейчас «КВ-1» вооружен орудием вашего производства?

Грабин, помолчав несколько секунда, спокойно ответил:

– Когда ГАУ[26] выдало нашему конструкторскому бюро тактико-технические требования на 76-миллиметровое орудие для тяжелого танка, мы тщательно изучили вопросы, связанные с танками и их вооружением, и пришли к выводу, что 76-миллиметровая пушка для тяжелого танка неперспективна и не отвечает требованиям даже сегодняшнего дня. Мы считали, что тяжелый танк следует вооружить более мощной пушкой, снаряд которой пробивал бы броню, равную по мощности броне своего танка, с дистанции в тысячу метров. Свое мнение я высказал руководству ГАУ и АБТУ[27], но с нами никто не согласился.

– Значит, – сделал вывод Иосиф Виссарионович, – у вас давно сложилось мнение о недостаточной мощности 76-миллиметровой пушки для тяжелого танка?

– Да, товарищ Сталин! – твердо ответил Грабин.

– Вы уверены, что 107-миллиметровое орудие можно поставить в тяжелый танк?

– Я глубоко убежден, что это возможно! – сказал Грабин и покосился на Котина. – Но вот конструктор танка со мной не согласен!

– Это вы, товарищ Котин? – спросил Сталин.

– Я, товарищ Сталин! – подскочил со своего места Котин. – Я не являюсь принципиальным противником перевооружения танка, но считаю, что без серьезной переделки это сделать не выйдет! Нужна новая башня!