– Яка гарна дівчина! Які тітьки, які стегна! Ох, ти ж моя солоденька![33] – заворковал ефрейтор, деловито ощупывая Светины ягодицы.

– Фак офф, бэстард! – почему-то по-английски выкрикнула Светлана.

И тут у меня в мозгу словно реле щелкнуло.

– Поручик Птицын, немедленно прекратите этот балаган! – презрительно-ледяным тоном не-громко сказал я. – Как вы смеете так обращаться с женой офицера русской императорской армии?!

Гауптман вскочил, опрокинув свой «трон».

– Что? Что вы сказали?!

– Прочистите уши, поручик! Они явно забиты салом на службе у колбасников! Или вы разучились понимать человеческую русскую речь? – небрежно обронил я.

Могучим усилием воли Фогель (или все-таки Птицын?) взял себя в руки.

– Мыкола, оставь ее! – скомандовал он своему клеврету, уже начавшему задирать на Светлане юбку.

– Не займай, панич! – отмахнулся Холява. – Я тільки у смак увійшов![34]

– Гефрайтер, команд цурюк![35] – рявкнул на оборзевшего ефрейтора гауптман.

Холява нехотя отпустил женщину и сделал шаг назад.

– Пшел вон отсюда, хохляцкая морда! – визг-ливо выкрикнул офицер. – Сгною в караулах, скотина!

Мыкола словно сдулся – и без того узкие плечи обвисли, лицо приобрело выражение обиженного ребенка, у которого отобрали надкусанную пироженку. Шаркая ногами по бетону, ефрейтор убрел в темноту.

– Поручик, вы негодяй и мерзавец! – дрожащим голосом сказала Света. – А ваши люди – животные!

– Прошу прощения… мадам! – галантно улыбнулся гауптман. Он, похоже, уже полностью пришел в себя. – Но вы ведь не представились! А ваш вид… больше подобает прачке!

– Я – князь Виталий Дмитриевич Охлябин. Последнее звание в русской императорской гвардии – капитан, командир роты лейб-гвардии Волынского полка, – я отчаянно блефовал, пользуясь общеизвестными для жителя России XXI века историческими сведениями. – Последнее звание в войсках верховного правителя России адмирала Колчака – полковник. Последняя должность – начальник штаба корпуса генерала Каппеля. А это моя жена и соратница – Светлана Алексеевна…

– Урожденная баронесса фон Глейман! – подыграла мне Света.

Гауптман переваривал поступившую информацию почти две минуты.

– Прошу прощения, господа… Меня зовут Александр Сергеевич Птицын. Последнее звание в Добровольческой армии – поручик, – медленно произнес офицер. – Не понимаю, как вы угадали звание и фамилию…

– Элементарно, поручик! – усмехнулся я, потихоньку ОТТАИВАЯ – похоже, что моя импровизация удалась. – Просто сопоставил кое-какие наблюдения.

– Но что вы делаете у большевиков? – взвился Птицын.

– Мы прибыли по заданию Харбинского отделения РОВСа[36] для оказания помощи нашей Родине в борьбе с агрессором! – веско припечатал я. – А вот что русский офицер Птицын делает на службе у вонючих колбасников?

– И много вас таких? – спросил гауптман, проигнорировав мой вопрос.

– Достаточно для того, чтобы оказывать значительное влияние на текущую фронтовую обстановку!

– Так вот в чем дело! – Птицын поправил свой «трон» и обессиленно рухнул на него, утирая с лица выступившую испарину. Эк его, бедолагу, вштырило – прямо любо-дорого глядеть! – Теперь мне многое становится ясным! А мы гадаем – кто такой генерал Бат и откуда он взялся? Ведь не было в рачьей-собачьей[37] такого офицера, не было!

– Вот не было, не было, а теперь есть! И воюет он вполне успешно – наверняка ваши хозяева сполна ощутили последствия его действий на своей шкуре! – с улыбочкой произнес я.

– Перестаньте меня подначивать… князь! – скривился Птицын. – Немцы мне не хозяева! Просто на данном этапе наши цели совпадают!

– Ага, так вы, вероятно, находитесь в плену иллюзии, что после победы над большевиками немцы вернут вам ваше поместье? Или что у вас там было – спиртовой заводик в Малороссии?

– Александр Сергеевич! – подала голос Света. – Я попрошу у вас прощения за то, что назвала вас негодяем и мерзавцем, если вы начнете вести себя как положено культурному человеку!

И Светлана демонстративно повела плечами, показывая, что связана.

– Ах да! – Птицын даже по лбу себя хлопнул. – Простите! Сейчас! Гефрайтер, лоз зи унд бринг эйн пар кистен![38]

– Яволь, херр гауптман! – ответил так и стоящий рядом со мной немец.

Судя по отсутствию у ефрейтора хоть какой-то реакции на перипетии нашего интересного разговора, на русском он знал только слово «Молчать». Сняв с нас веревки, немец принес из дальнего угла подвала пару деревянных ящиков. И снова застыл рядом как истукан.

– Вот только, Светлана Алексеевна, впредь попрошу обращаться ко мне «херр гауптман» или «херр Фогель»!

– Как скажете, херр гауптман! – кротко ответила Света. Но голосок у нее буквально звенел…

Усевшись с относительными удобствами, я начал массировать запястья, а Света первым делом поправила одежду и волосы.

– Я так понимаю, что вы из полка «Бранденбург-800»? – небрежно спросил я – следовало непрерывно долбить Птицына разнообразной фигней, чтобы он не успевал тщательно фильтровать развешиваемую ему на уши лапшу.

– Вы удивительно информированный человек! – натужно улыбнулся гауптман. – Само существование нашего подразделения является тайной.

– Секрет Полишинеля! – снова подыграла мне Света.

– Что-то не верится! – ехидно сказал бывший белогвардеец. – Ну, для примера… Расскажите штатное расписание нашего полка!

– Легко! – усмехнулся я. – Подразделение, первоначально именовавшееся 800-й строительно-учебный батальон особого назначения, было сформировано 10 января 1940 года. Наименование «строительно-учебный» было присвоено для конспирации. В начале своего «трудового пути» подразделение состояло из четырех рот. Роты дислоцировались в четырех населенных пунктах, впоследствии место дислокации одной из рот – город Бранденбург-на-Хафеле – дало название всему подразделению. Но уже 1 июня 1940 года батальон был развернут в 800-й учебный полк особого назначения «Бранденбург», наименование «учебный» – по-прежнему для конспирации. Сейчас полк состоит из трех батальонов, дислоцирующихся опять-таки раздельно – в Бранденбурге, Вене и Дюрене.