И тут я слышу скрип двери. Кто-то пришёл. Надо сказать, что Ирины Степановны нет. Ставлю книгу обратно на полку и иду по коридору из стеллажей с книгами, как вдруг замираю будто столб.

— Ирина Степановна, вы здесь? — разносится по библиотеке знакомый голос, и сердце моё в тот момент пробивает стрела боли.

Глава 22

Эля

Наступает новый день. Сегодня шесть уроков тянутся неимоверно долго. Яркий отпечаток остался у меня после случайной встречи с новеньким в торговом центре. Даже нет сил как-то оценивать это… Я просто… соврала. Соврала Диомиду, что люблю Мишу… А на самом деле не могу прожить без чёрных глаз новенького ни единой секундочки…

Хожу сама не своя. Замечаю на себе косые взгляды Насти, которая в последнее время очень тщательно «следит» за мной. Присутствие новенького игнорю и ловлю себя на мысли, что это стоит мне больших трудов. Сегодня у меня сложный день: две контрольных и новая тема по геометрии. Устаю как собака. Скорее бы домой!

В конце шестого урока вспоминаю, что за день так и не дошла в библиотеку. А всё эта моя конспирация от Хромова. Избегаю его как могу. Мне стыдно и перед ним, и перед собой. Впрочем, новенький, к моему величайшему удивлению, ведёт себя довольно «адекватно». За весь день Хромов даже ни разу не посмотрел на меня. Ну и пусть. А почему меня это, собственно, волнует? Нечего из-за него переживать! «Он мне никто, не правда ли?» — думаю я и тотчас понимаю, что опять, опять лгу сама себе…

Поднимаюсь на третий этаж и заворачиваю за угол. Достаю «Мастера и Маргариту» и открываю дверь библиотеки. Но вечно копошащейся у столов Ирины Степановны я не вижу. Заглядываю в так называемый «архив книг». Никого.

— Ирина Степановна, вы здесь? — громко говорю я, но ответом мне служит тишина. Вот же блин. Опять тащить эту тяжесть домой. Что за невезение!

В растерянности озираюсь по сторонам. К моему огорчению, Ирина Степановна из воздуха не берётся. Что ж, пойду домой. Но не успеваю я сделать и шагу, как чувствую, что кто-то нежно обнимает меня за талию и притягивает к себе…

— Эй! — вскрикиваю я и поворачиваю голову. Новенький?.. Он-то что тут забыл? Накаркала я всё-таки, что он вёл себя сегодня… гм… культурно.

— Пришла сдавать книгу? — слышу я глухой голос Хромова.

— Это не твоё дело! — повторяю я свою излюбленную фразу, которая появилась в моём лексиконе полмесяца назад, с приходом новенького в наш класс. И в тот же момент понимаю, что опять противлюсь своим чувствам и опять вру.

— А что же тогда моё дело? — произносит Хромов и выпускает меня.

— Моя жизнь тебя не касается! — вновь отвечаю я заготовленными заранее шаблонами, но, кажется, новенькому совершенно всё равно на них, потому что он разворачивает меня к себе и наклоняется к самому моему лицу.

— Вот как. — Он просто убивает меня своим хладнокровием, хотя мне очень хочется, чтобы в его душе… не было льда. — А вот я так не думаю.

С этими словами Диомид выпрямляется и подходит к какой-то книжной полке. На мгновение он задерживается там, будто ища что-то, а потом, вынув какую-то книгу, подходит ко мне.

— Читала ли ты Эльчина Сафарли? — спрашивает у меня он, перелистывая страницы книги.

— Ну читала, — отзываюсь я; на самом деле я даже не слышала о таком авторе.

— Это современный писатель, — словно отвечает на мой вопрос новенький. — Я сам узнал о нём только что. Но, судя по всему, у него очень хорошие произведения. И мысли правильные, в отличие от этих ваших Булгаковых, Шолоховых и Достоевских.

— Вот только не наезжай на великих классиков! — буркаю я. — Сам бы попробовал что-нибудь написать!

— Написать не проблема, — отвечает новенький, продолжая листать книгу. — Проблема правильно донести до читателя мысль, заставить его стать лучше после прочтения книги. Чтобы душа очистилась. А не вот это вот всё: пьянки, гулянки, день с одной, день с другой… Где смысл?

— На себя посмотри для начала! — говорю вдруг я. И зря. Хромов отрывается от книги и бросает на меня ядовитый взгляд. В чёрных глазах Диомида сверкают огоньки… обиды?

— По-твоему, я меняю девушек каждый день? — сухо произносит он и кладёт книгу обратно на полку.

Вопрос ставит меня в тупик. Хотя какой тупик — по внешнему виду Диомида и по его поведению с уверенностью в двести процентов можно было утверждать, что это так. Можно было. Теперь же я понимаю, что не хочу верить в это. Но и то, что Хромов — однолюб, — весьма противоречивое суждение, как по мне.

— Так вот какого ты обо мне мнения, — не давая мне ответить, произносит Диомид. — Ты считаешь, меня бабником, не так ли?

Я молчу. Растерянность моя растёт с каждой секундой. Ведь у меня нет доказательств против новенького. Выходит, я несправедливо обвиняю человека…

— Я жду твой ответ. — Голос Хромова звучит довольно грозно, но мой язык, несмотря на раскаляющуюся обстановку, не ворочается.

Внезапно новенький хватает меня за руку и тянет за собой вглубь библиотеки. Мы останавливаемся между стеллажей с книгами, и Хромов разворачивает меня спиной к стене.

— Я хочу услышать ответ на свой вопрос, — произносит он сурово, упираясь руками о стену по обе стороны от моих плеч. Я же в эту минуту вспоминаю вчерашний поцелуй. Новенький до этого момента не напомнил мне о нём. Что это? Тактичность с его стороны? Или же он просто-напросто уже забыл это…

— Чего ты хочешь от меня? — вдруг со слезами в голосе спрашиваю я. Почему-то в эту минуту нервы мои решают сдать.

— Честно? — отвечает новенький вопросом на вопрос.

Я испуганно смотрю на него и слегка киваю головой.

— Я хочу тебя.

…

Я. Хочу. Тебя.

Слова разносятся по воздуху в непонятном эффекте «эхо». Замирает всё, даже настенные часы начинают отбивать такт тише. Вокруг никого — только я и он.

— Ч-что? — выдавливаю я, скукоживаясь всем телом. Новенький сжимает пространство вокруг меня, и теперь мне никуда не деться.

— Ты услышала мой ответ, — произносит Диомид, глядя мне прямо в глаза. — Я не думаю, что стоит его повторять.

И тут у меня начинается паника. Что находит на меня в тот момент, не знаю, но только я наклоняюсь и мне удаётся прошмыгнуть под рукой новенького, однако попытка бегства не увенчивается успехом. Новенький успевает схватить меня за руку и, обняв меня за талию, с силой вжать в своё тело.

— Не вырывайся,