Ася с тихим стоном впивается в мои губы в ответ. Мы кружим языками и боимся даже перевести дыхание, чтобы это ощущение кайфа не кончалось.

Мое сердце лупит в грудную клетку. Руки бесконтрольно съезжают на круглую женскую попочку и сжимают ее сквозь ткань сарафана.

Я чувствую, как по телу Аси проходит дрожь, и моя девочка мягко оседает, вцепляясь ноготками мне в плечи.

– Уходи, Макс… – она отталкивает меня и прикрывает глаза, полыхая щеками. – Дай мне пережить своё моральное падение в одиночестве. Начало у Лизы завтра в десять утра. Надень что-то попроще, там по-любому припашут что-то отнести.

– Я приеду в девять пятнадцать, – целую ее в щёчку и смываюсь из кухни.

Аааа! Это что сейчас было то!

От эмоций тяжело вдохнуть.

Заглядываю в комнату, чтобы попрощаться со своей новой подружкой и нахожу ее спящей прямо на диване. Счастливо улыбаясь, прижимаюсь виском к дверному косяку.

Просто невероятный сегодня день. Как будто не со мной… И это пока я украл кусочек чужой жизни. Зато теперь точно знаю, какой хочу видеть свою.

Ася

На несколько вещей можно смотреть вечно. Как течёт река, как горит огонь, и как твой бывший, который никогда в жизни не держал в руках молоток и гвозди, пытается прибить стенд для детских рисунков.

Я тихо угораю, разглядывая эту эпичную картинку из-за угла детского шкафчика и про себя комментирую происходящее дурным голосом из рекламы: «Концентрация на максимум. Плечи напряжены. Точность в каждом движении. Какая воля к победе! Он размахивается и…» И в самый ответственный момент для полноты картины хочется выпрыгнуть к нему с криком: «Бу!»

Но я же взрослая женщина, преподаватель, поэтому просто тихонько выхожу из своего укрытия и подкрадываюсь к нему из-за спины.

– Царицын, – зову вкрадчиво и сдерживаю улыбку, которая все равно своевольничает и расползается на пол лица. – Бросай, праздник сейчас начнётся.

– Вот черт! Мммм… – взвывает Макс. Он все-таки успевает ударить молотком и, конечно, не по шляпке гвоздя, а себе по пальцу. – Ааааа! – трясёт им. – У них что? Завхоза нет? – психует. – Почему это я должен делать?

Я подхожу и мягко забираю у него из рук молоток. Разглядываю подбитый палец.

– До свадьбы заживет, – с шутливой важностью выношу вердикт.

– Ну серьезно! – продолжает пениться Царицын. – Сначала я им облака рисовал в коридоре, потому что у них стремянки нет, и никто не дотягивается. Перемотал кран, а теперь вот! – красноречиво пинает край стенда. – Тяжёлый зараза!

– Так отказался бы, – подмигиваю я ему. – Где была твоя хваленая твердость?

– Да они меня как увидели, я себя добычей почувствовал! Знаешь, как в сказке про бабу Ягу. Совсем добры молодцы гости тут редкие? Хорошо хоть без лопаты обошлось, а то у них двор не чищен!

Я не сдерживаюсь и начинаю хохотать в голос от его сказочно-саркастического тона.

– Ну редко, да, – киваю. – Маша говорила, что у половины детей в группе вообще нет отцов. Поэтому Пашу здесь боготворят и отдельно на кухне кормят.

– Думать надо и предохраняться, – ворчит Царицын.

– Фу быть таким, – качаю я головой. – Ситуации разные бывают. Будто сам каждый раз думаешь!

– Только с тобой перестаю думать, – Макс делает шаг вперёд, оттесняя меня к шкафчикам и склоняет голову в бок, внимательно разглядывая мои губы. – А ты случайно не в курсе? – в его хитро прищуренных глазах начинают плясать черти. – Детям, зачатым в детском саду, место полагается, как гражданство в Америке?

– Макс, нет! – я успеваю только вскрикнуть, понимая, что он задумал, и мой рот тут же затыкают поцелуем. Жадным, страстным. Если бы от поцелуев рождались дети, то это была бы минимум двойня.

Господи, мужчина, что ты со мной делаешь!

– Ты воровала сладости со стола, – посмеивается он, облизывая мои губы. – Плохая девочка.

– Я только один блинчик, – мурлычу ему в ответ. – Косы артистке плели почти час, позавтракать не успела…

Дверь в группу открывается, и мы с Максом, не сговариваясь, разлетаемся в разные стороны, как бильярдные шары.

– О, – в коридорчик заглядывает нянечка. – Там Лизавета волнуется, почти рыдает. Вас потеряла.

– Мы идём, – я киваю и ускоряюсь к выходу, пытаясь восстановить нормальное количество сердечных ударов глубоким дыханием.

Следующие тридцать минут Макс, как порядочный родитель, хлопает в ладоши и фотографирует чужих детей на мой телефон, клятвенно обещая мамочкам скинуть все материалы в мессенджеры.

Я наблюдаю за этой картиной в легком недоумении и никак не могу найти объективное объяснение тому, что телефоны разрядились сразу у пяти женщин одновременно. Ох уж эти магнитные бури. Не иначе!

Жаль только женщины будут сильно разочарованы, так и не узнав номер телефона нашего «зачетного самца».

И нет, я ни капельки не ревную. С чего мне!

Особенно если признать тот факт, что Царицын действительно выглядит, как мужик из рекламы.

После концерта мы оставляем Лизу на сладкий стол и тихий час в группе, а сами быстренько смываемся, пока Макса снова не припахали или не начали соблазнять.

– Ну, какие планы? – подмигивает Макс мне, заводя машину. – Тебе ничего там прибить или починить дома не нужно?

– Мне на работу нужно, – отрицательно качаю я головой. – А вечером Лизу родителям сдавать.

– Тогда я просто заеду и ключи отдам? – утвердительно предлагает Макс.

Я знаю, что «просто» с тобой не бывает, Царицын. И я не готова. Потому что просто сдамся тебе, а потом снова не выживу.

– Нет, – отвечаю торопливо, пока не передумала или не поддалась на уговоры. – Мы увидимся завтра на концерте. Ключи там же отдашь.

– Ась… – он качает головой. – Ты не права… – пытается поймать мою ладошку и поцеловать.

Я позволяю ему эту небольшую вольность.

– Макс, спасибо тебе за сегодняшний день и за Лизу, – мямлю, ощущая, как мозги утекают от касаний горячих губ. – Но давай не будем торопится! – Суетливо вырываю руку и вжимаюсь в угол сиденья.

– Давай, – со вздохом соглашается Макс и вдавливает в пол педаль газа.

Макс

– И чтобы духу, – брызжа слюной орет отец. – Духу твоего не было ни в компании, ни в моем доме!

– Дамир! – заламывая руки, мечется между нами мать. – Остановись, пожалуйста! Макс, как ты так можешь говорить с отцом!

– Счастливо оставаться, – скалюсь я, разворачиваясь, и уверенно иду к выходу из кабинета.