– Прокачу с ветерком, – произносит мажор, щелкая брелоком. – Ты где предпочитаешь сидеть?

– Сзади, – вру я. Меня всегда сзади укачает. Но сидеть рядом с Артемом я просто не выдержу! Наблюдать за его руками, сжимающими руль, чувствовать едва уловимый аромат туалетной воды… И почему я на этом концентрируюсь, все время забывая, что он наглый невоспитанный и грубый тип?!

– Могу постелить тебе. В багажнике есть подушка и плед.

– Не надо. Нам не так долго ехать. Успею пообщаться с Макаром и Джозефом.

Мажор пропускает мою реплику мимо ушей. Запускает двигатель, пристегивается и выезжает из двора. Настраивает климат-контроль. Не поверите, после моей ласточки комфортабельный автомобиль Артема кажется мне раем… Неудивительно, что многочасовой путь пролетает быстро. Я и вправду переписываюсь с ухажерами, да и мажор не скучает: краем глаза замечаю сообщения от Олеси, Кати, Оли… Артем ухмыляется, рассматривая фотографии девушек, присланные в переписке, печатает ответы, а потом снова улыбается… Надеюсь, он не специально держит смартфон так, чтобы все это мне было видно!

– Ты бы отложил телефон, мажор! – не выдерживаю я. – Хочешь, я поведу? А ты пялься в телефон на здоровье!

– Не ревнуй, Каланча. Пробка перед Туапсе продлится как минимум полчаса. Мы не едем, а ползем, как черепахи.

– И все равно, ты не должен смотреть в экран, когда находишься за рулем. Я не поеду с Настюшей, если ты будешь… Если ты… Тебе плевать на безопасность, а я…

Господи, слова вправду рассыпаются песком от волнения и возмущения. И чего я так на него взъелась? Это всего лишь мажор…

– Вера, успокойся, пожалуйста. Я хороший водитель, ясно? Ты бы лучше вспомнила о детском кресле вместо… всего этого…

– Черт, я и не подумала, – потираю лоб и обреченно качаю головой.

– А я подумал. Оно в багажнике. Купил специально для твоей… девочки.

Мне остается промолчать, признав поражение. Артем просит меня подсказать дорогу в маленький поселок, где я живу… Петляет по серпантину, сворачивает на главную улицу и едет, любопытно оглядывая старенькие низкие дома, стоящие в ряд. Молчит, очевидно, жалея мои чувства. Да, я родилась здесь, на соседней улочке, ходила в скромную поселковую школу, которую окончила с золотой медалью, гуляла в сквере возле единственного дома культуры… А на свидания ходила на стадион возле школы.

– Вот здесь остановись. Это мой дом, – произношу хрипловато, показывая темно-коричневый низкий забор на краю улицы.

– Улица Сиреневая, дом пятнадцать. Запомню, Каланча, – улыбается мажор, паркуясь на подъездной дорожке.

– Не придется, мажор. Ты здесь больше не появишься, надеюсь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– И чего ты такая злая, Вер? Я думал, Макар не оставил тебя без сладкого, он… просто не мог. Наверное, я ошибся и… Он облажался…

– Заткнись, мажор! Моя бабуля идет! И впредь взвешивай какое слово.

Мы торопливо выходим из машины, завидев компанию любимых родственников, вышедших из калитки.

– Здравствуйте, я Артем, знакомый Веры, – улыбается мажор во все тридцать два. Протягивает моей бабуле руку, а когда она протягивает в ответ свою, он… Нет, не пожимает ее в ответ, он ее целует, как истинный джентльмен.

– Я Клара Николаевна, бабуля Верочки. Лапочка, с днем рождения! Здоровья, счастья и любви! – восклицает бабуля, переключая внимание с мажора на меня. Обнимает меня и целует в щеку. Настенька прыгает вокруг моих ног, без умолку тараторя на своем, одной мне понятном языке.

– Привет, мое солнышко, – поднимаю дочку на руки. – Привет, мамуль. Это… мой знакомый Артем. У меня сломалась машина, а он… согласился помочь.

– Ну-ну, – протягивает мамуля. – Я Ольга Павловна, мама нашей именинницы.

– Вер, а у тебя сегодня день рождения? Я не знал, извини…

Мажор смотрит на меня, а потом переводит заинтересованный взгляд на Настеньку. Сканирует взглядом ее голубые глазки, так похожие на его собственные, кудрявые белобрысые хвостики, пухлые розовые губки. Боже мой, кажется, мама и бабушка все поняли! Их вытянутые лица прямо-таки кричат об этом!

– Идемте в дом, Артем. У нас стол накрыт. Пообедайте с нами, посмотрите, как Верочка живет. Милости просим…

Фух! Пронесло… Но ненадолго – расспросов близких мне не избежать!

Артем.

Бабушка Веры показывает мне сад. Здесь растут яблони, груши, а вдоль забора теснятся кусты смородины и малины.

– Проходите, Артем, не стесняйтесь, – ласково протягивает она, то и дело, бросая строгий взгляд на Каланчу, плетущуюся сзади. Чем ей девчонка успела насолить?

– У вас уютный двор, Клара Николаевна, – киваю я, одаривая старушку благодарным взглядом. – И дом ухоженный, и забор, и… Вы хорошие хозяева, честное слово.

– Спасибо, Артем. Мы стараемся. После смерти Стасика, Верочкиного отца, очень нам с Олечкой сложно… Все приходится самим делать, – вздыхает бабушка Веры. Следую за ней, отмечая, что Вера унаследовала высокий рост от бабушки. Или мамы… Скорее всего, это их семейная черта.

Настя бежит справа от Каланчи. Срывает травинки, растущие вдоль дорожки и дарит маме. Вера охотно хвалит девчушку за «подарки» и гладит по белобрысой голове… Как я мог так облажаться? Не запомнил день рождения Каланчи – жены, хоть и фиктивной. Бьюсь об заклад, отец специально не напомнил о дате – хотел, чтобы я прилюдно облажался. Выставил себя недалеким идиотом… И о цветах для «родственников» я не додумался.

– Клара Николаевна, какая помощь нужна вам по дому? Может, дров надо наколоть или починить что-то? – произношу внезапно. Ну а что… Приехал без подарков, так будь любезен.

– Ой, а это удобно? Верочка? – бабуля складывает на груди руки и впивается в Каланчу ищущим взглядом.

– А… Я не знала, что Артем умеет что-то делать руками, – с улыбкой произносит она.

Если бы мы были одни, она сказала: «Ты не привык работать, мажор! Ты всю жизнь ел золотой ложкой! Ты с ней в руках родился. Ты развращенный циничный мажор, привыкший использовать людей!». Ну… или что-то в таком духе. Я читаю невысказанные слова в ее светлых глазах.

– Удобно, не волнуйтесь. И руками я работать умею, отец научил. Он у меня… хороший человек. Добрый и справедливый.