Доподлинно неизвестно, что происходило в конце апреля и первой половине мая 1916 года. Видимо, решение сохранить ВУС вновь не обошлось без вмешательства Вены и Берлина. Немаловажным было и то, что польские круги Галиции в марте 1916 года объединились в монолитный политический лагерь – нельзя было показывать пример обратного. Но оппозицию Левицкому было уже не остановить. Несмотря на перерыв в работе рейхсрата, она возобновила заседания парламентского клуба УНДП, где имела перевес, и пригрозила, что о неявке членов клуба без уважительной причины будет сообщаться в прессе[487]. Ослаблению сторонников Левицкого способствовала тяжелая болезнь Е. Олесницкого, влиятельного поборника партийной дисциплины. В марте 1916 года у него парализовало левую сторону тела, и он отошел от политики[488].

Все шло к тому, что новое национальное представительство сформируется из депутатов рейхсрата. Это беспокоило не только социал-демократов, но и лидеров СОУ, которые в такую организацию войти не могли, – 19 мая на заседании ВУС А. Жук высказался за его сохранение[489]. Оппозиционеры же форсировали разрыв с ВУС: на заседании УПК Л. Цегельский предложил отозвать оттуда делегатов от УПК, но с перевесом в два голоса инициатива не прошла. Сторонники Левицкого предлагали компромиссный вариант: два органа, ВУС и парламентская организация, будут существовать параллельно[490]. Президиум ВУС публично опровергал слухи о кризисе в составе органа и выразил готовность разделить полномочия с организацией парламентариев[491]. Приводя в пример опыт польских и чешских депутатов парламента, «Діло» призвало коллег-украинцев к «солидарному политическому сосуществованию и сотрудничеству», а общественность в целом – к спокойствию, взаимному доверию и отказу от «зависти, сплетен, интриганства»[492].

17 июня 1916 года в Вене собрались на совещание главы всех украинских парламентских клубов. Идею всеукраинского парламентского представительства одобрил даже единственный депутат рейхсрата от УСДП С. Витик, которого «Діло» еще недавно упрекало в несговорчивости[493]. Старейший украинский парламентарий Ю. Романчук предложил разграничить полномочия ВУС и парламентской организации так, чтобы вторая взяла на себя взаимодействие с австрийскими властями, а первый – все остальные вопросы. Василько это устраивало, поскольку ничто не мешало ему вести привычные переговоры с властями в неформальном порядке[494]. Поначалу согласился и Левицкий. Но уже на заседании УПК 20 июня оппозиционеры предложили не разграничивать компетенции. Вопрос сосуществования ВУС и парламентской организации был отложен на неопределенный срок[495].

Так украинский политический лагерь вернулся к ситуации конца 1914 года. НК УНДП в конце мая 1916 года высказался против роспуска ВУС, но поддержал параллельное создание всеукраинского парламентского представительства[496]. Единогласным было и стремление к возобновлению заседаний самого парламента, который с самого начала войны ни разу не собирался. 23 сентября 1916 года украинские депутаты рейхсрата из Галиции и Буковины заявили, что видят в возобновлении работы парламента «национальную и государственную необходимость»[497]. «Діло» отмечало, что это компенсирует украинцам отсутствие трибуны для изложения своих требований[498].

По-прежнему большое значение для политиков имела ситуация в легионе УСС, особенно с начала 1916 года, когда АОК разрешило стрельцам вербовать добровольцев на Волыни. Политики из ВУС заявляли, что в полках УСС бьется «сердце украинского народа», называли стрельцов «живым документом, на который украинский народ обопрется в своих правах, оплаченных кровью своих лучших сыновей»[499]. Василько продолжал акцентировать внимание на протежируемом им «храбром украинском легионе гуцульских добровольцев»[500].

Положение стрельцов постепенно улучшалось. В августе 1915 года постановлением АОК из них был сформирован 1-й полк УСС под командованием украинца Г. Коссака в составе 55-й пехотной дивизии. Тогда же всем украинцам-военнообязанным, признанным непригодными к дальнейшей службе, было позволено вступать в ряды стрельцов[501]. В мае

1916 года АОК присвоило украинскому подразделению официальное название «Украинский легион» («Ukrainische Legion»). В июле легион посетил с инспекцией генерал К Хофманн, еще недавно скептически относившийся к украинцам, и остался доволен увиденным[502]. УБУ добивалась того, чтобы добровольцы, по тем или иным причинам не присоединившиеся к легиону и включенные в другие подразделения австро-венгерской армии, переводились в украинское формирование[503]. Так, в июне 1916 года ВУС просило перевести 27 человек из польского легиона в украинский, мотивируя это тем, что поляки обманом заманили украинцев в свой легион[504].

В конце 1915 года выступили на поверхность противоречия между командиром легиона Г. Коссаком и большинством офицеров, которые выступали за перевод стрельцов в тыл и были недовольны полной лояльностью Коссака вышестоящему командованию. Из опасения, что новым командиром назначат не украинца, противники Коссака не стали доводить конфликт до сведения АОК, а обратились к ВУС и УБУ, которые и убедили того уйти в отставку. На смену пришел украинец майор А. Варивода, который, правда, оказался еще большим лоялистом, чем его предшественник[505].

После основания ВУС во главе УБУ остался К Трилевский – других желающих не было[506], – но сильная оппозиция ему сохранялась. И. Боберский продолжал жаловаться ВУС, что Трилевский не может надлежащим образом организовать работу УБУ, подрывает ее авторитет в глазах УСС и АОК и лишь из-за «болезненной амбиции» держится за руководящий пост[507]. Трилевский и Боберский конфликтовали по любому поводу, их ссоры воспринимались как «традиционные»[508] и высмеивались в карикатурах в стрелецких изданиях[509]. Авторитет УБУ в стрелецкой среде действительно ослаб: журнал «Самохотник» иронизировал, что «боевая управа» «ни с кем не бьется и ничем не управляет»[510], а офицеры УСС в письмах К. Левицкому как председателю ВУС критиковали ее за «вечные совещания и постановления, которые никто не выполняет»[511].

3.2. Борьба за украинизацию Восточной Галиции

Восстановив контроль над большей частью Галиции и Буковины, австро-венгерские и союзные им германские войска пришли на западные окраины Российской империи со значительным удельным весом украинского (малорусского) населения: Волынь, Холмщину, Подляшье и Полесье. Как в этих регионах, которые украинские политики начали называть «освобожденными землями», так и в самой Галиции оживились польские организации. Главной задачей украинских политиков, как ее сформулировал в брошюре «Письма из Германии» Е. Левицкий, было «любой ценой остановить полонизаторскую работу в Холмщине и Волыни и в Восточной Галиции»[512].

С лета 1915 года на переговорах представителей Австро-Венгрии и Германии все чаще обсуждалось будущее отвоеванных у России территорий, и почти все варианты предусматривали создание украинской автономии в составе империи Габсбургов. 7 сентября 1915 года К. фон Штюргк заверил