— Так вы немец? Теперь я слышу прекрасный берлинский выговор.

Светская улыбка:

— Я весьма разносторонняя личность, фрау Эрхарт, или, если вам угодно, миссис Эрхарт. Но принципиального значения это пока не имеет. А что имеет значение, так это ваша личность. А личность ваша весьма известна. Конечно, я навёл о вас справки. Не так уж и много в Америке женщин-пилотесс, тем более не так много рекордсменок. Тем более что местные идиоты внесли ваше имя в полётную карту аэродрома. Так что с нашей стороны остальное было делом техники. Но, позвольте спросить — что вы делали в Шотландии и как вы оказались на борту потерпевшего крушение самолёта? Каков был характер груза? И куда вы должны были его доставить?

Амелия попыталась пожать плечами, но сморщилась от боли. Емец терпеливо ждал. Ему сегодня торопиться было некуда. Государь осведомлен о находке и даже выразил Высочайшее благоволение, что могло означать если не прощение, то, как минимум, некоторую реабилитацию в Августейших глазах.

— Итак, миссис Эрхарт? Как вы понимаете, о характере груза я спрашиваю сугубо для юридической проформы, поскольку содержимое ящиков мне известно. Но, тем не менее, я хотел бы услышать ваш ответ на мои вопросы.

Пилотесса сделала неопределенный жест правой рукой.

— Если вы и так всё знаете, то к чему этот балаган?

— И тем не менее.

— Что ж, я готовила трансатлантический перелёт. Сейчас не лучшее для этого время, но Ирландия пока нейтральна. Трансатлантический перелёт — это, знаете ли, очень дорогая штука и мне постоянно нужны средства на подготовку и на сам полёт. Их вечно не хватает. В Дублине мне было сделано очень выгодное предложение — вывезти в Белфаст на гражданском самолёте ящики с музейными ценностями из Эдинбургского замка. Вроде ничего сложного, а плата была весьма велика. Мне как раз хватило бы закрыть все свои финансовые проблемы. В общем, я согласилась. Тем более что вокруг Эдинбурга никаких боевых действий не велось в тот момент.

— Но что-то пошло не так?

— Да. Внезапно начался ваш десант на замок и город. Приданный к ящикам музейный служащий очень торопил и нервничал. Фактически заставил меня взлететь под угрозой пистолета. Был сильный туман, и я не справилась с управлением. Дальше был внезапный удар. Больше я ничего не помню. Эпизодически помню каких-то людей в военной форме. Очевидно ваших. И вот теперь я перед вами, кто бы вы ни были.

Емец молчал. Вроде складно рассказывает. Врёт? Всё может быть. Но её действительно могли подрядить «вслепую». Ящики и ящики. Из, так сказать, музея. Деньги не пахнут, а что в ящиках — не её ума дело. С другой же стороны…

Впрочем, этим можно заняться и позже. Отпускать её явно нельзя. Пока во всяком случае. Но пусть решает Император. Решит отпустить — отпустят. Решит, что она лишняя — исчезнет или потерпит катастрофу авиационную. С летальным исходом. Не переживёт ту же катастрофу под Эдинбургом. Или ещё где. В любом случае, решать не Анатолию.

Главное — груз дома. Всё остальное — мелочи.

* * *

ИЗ СООБЩЕНИЯ ИНФОРМАЦИОННОГО АГЕНТСТВА PROPPER NEWS . 24 сентября 1936 года.

СВЕРХМОЛНИЯ!!!

РИМ. Находящаяся сейчас в итальянской столице русская царевна Елизавета Михайловна, которую самопровозглашённый парламент Шотландии просит принять корону независимого королевства, выступила с обращением к шотландцам, шотландским и британским солдатам, которые сейчас находятся на территории объявленного независимым королевства. В частности, всем подданным короны предписывается сохранять спокойствие и выполнять постановления парламента и учрежденных им органов местного самоуправления. Шотландские солдаты и офицеры, где бы они сейчас не проходили службу, получили призыв вернуться на родину и вступить в состав Сил обороны Шотландии. Британским же солдатам предписано либо срочно покинуть территорию Шотландии, либо пройти через процедуру интернирования. Желающие британские солдаты могут подать прошение о принятии шотландского подданства и о поступлении в состав Сил обороны Шотландии.

Напомним нашим читателям, что вчера, в Эдинбурге, самопровозглашённый парламент провозгласил разрыв унии с Англией 1707 года, обратился к русской царевне Елизавете Романовой-Савойской принять унаследованный Савойским Домом трон Шотландии, обратился к императору Единства Михаилу с просьбой о защите и о начале процедуры принятия Шотландии в Новоримский Союз.

Вчера и сегодня приходили новости из европейских и мировых столиц о признании независимости Шотландского королевства. В частности, независимость Шотландии признали Единство, Рим, Франция, Германия, Великодакия, Греция, Венгрия, Словакорусиния, Сербия, Болгария, Голландия, Швеция, Дания, Норвегия, Афганистан, Персия, Сиам, Египет, Сунгария, Тирус, Османия и другие государства.

Мы будем следить за развитием событий в Шотландии и вокруг неё.

* * *

ТЕКСТ ВАЛЕРИИ БАБКИНОЙ (О. Лерр)

ФРАНЦУЗСКАЯ ИМПЕРИЯ. КАЛЕ. ПОБЕРЕЖЬЕ В ВИДУ ПОРТА. 25 сентября 1936 года.

Солнце окрашивало воды Ла-Манша в цвета нового дня, ослепляя блеском боевых кораблей и оглушая шумом рабочей суеты на военной базе.

Французские боевые корабли. Эскадра Флота Единства.

Два суперлинкора, суперавианосец, шесть легких авианосцев, линкоры, крейсера, эсминцы, подводные лодки. И множество десантных транспортов.

Великое множество.

Примерно такая же картина сейчас и в портах на побережье Нормандии. Правда там в основном были сосредоточены французские силы, что и понятно — Франция готовилась к десантной операции и броску через Пролив. Пока же императоры Единства и Франции были заняты обычным занятием мальчиков — чертили карты предстоящих сражений и яростно спорили между собой по данному поводу.

А пока они заняты, мы с Викой сидели рядом, молча любуясь рассветом. Конечно, не одни, вокруг как обычно полно народу на службе, но нам никто не мешал.

— Нервничаешь?

Я криво усмехнулась и бросила взгляд на старшую сестру.

— А ты бы не нервничала на моём месте?

Вика со всем свойственным ей очарованием невесело рассмеялась.

— Да, я и на своём месте нервничаю будь здоров. Тяжёлые наступают времена, малышка.

Да, уж… Времена и правда для нас всех наступают непростые.

Моя молчаливая паника первых дней прошла, а на смену ей пришла бессонница. Временами я до утра лежу в постели и смотрю в потолок, думая и о своей новой стране, и о том, что ближайшие годы моя задача учиться и не высовываться, пока папа решает основные вопросы.

Говорят, за Емцем я буду как за каменной стеной, вот только я не собираюсь быть картиной с розовым цветочком на этой стене. А смотрят все на меня пока что именно так. Даже не как на ружье, которое однажды может выстрелить.

И снова эти мысли.

О том, как я приму корону, подпишу всякие бумажки, скажу парочку заранее вызубренных и отрепетированных речей и укачу обратно в лицей. Буду сидеть на уроках, пока мои подданные будут травить об этом весьма непонятные мне шуточки и знать, что служат по сути другим взрослым и, возможно, (но не факт!) умным людям.

А потом я такая приеду с красным дипломом и: «Здрасьте. Я выучилась. Я взрослая. Слушайтесь меня!».

Ага, так они сделают…

Вот и что мне делать следующие три года, чтобы не стать картиной с розовым цветочком на папиной стене? Чтобы воспринимали меня всерьез… Для начала мои подданные, а потом и папа когда-нибудь. Он же поверит в меня как в достойного правителя, когда я стану немного старше?

Невольно я с болью закрыла глаза, понимая какая же глупость пытаться добиться папиного одобрения и признания, что я не хуже старшего брата и сестер. Пускай и не такая яркая, как красавица Викуся или остроумная и очаровательная, как Мася.

Еще и мужем выберут кого-то местного… Который вполне может не на мое благо набирать политический вес, пока я буду учиться. Машинально бросаю взгляд на Вику, а потом на себя.

Да, красотой я явно никого сейчас не очарую, чтобы он это… Ну, как это называется, когда мужчина не влюбился, но оказался крайне заинтересован особой женского пола? Увлёкся?

Ай, ладно. Если еще и этой взрослой фигней голову забивать, она лопнет.

Или наоборот об этом стоит подумать? Я же становлюсь взрослой, а взрослые об этом думают. Наверное…

Вдруг смогу его сделать… Ну, типа союзником?

— Боишься? — тихо спросила Вика, вырывая меня из моих мыслей.

Я нервно рассмеялась. Вряд ли этот калейдоскоп эмоций можно описать таким словом.

— Примерно, как на экзамене по обезвреживанию, — усмехнулась я. — Когда перед тобой бомба и хоть одно неверное движение и случится большой «Бууум».

Старшая приобняла меня.

— У тебя сейчас выражение лица,