Он говорит ещё и ещё — воодушевлённо, подключая меня. Пытаясь подключить Траяра, который бросает еду и просто сидит, стиснув челюсти.

Мне кажется, мой “жених” переигрывает. И слишком налегает на вино.

Только все мои попытки остановить его хоть немного — игнорирует, просто не замечает.

— Ты не подумай, что я прямо вот хочу распушить хвост перед всем светом, но Эла ведь достойна самого лучшего, — Лаэм обнимает меня за плечо. И мне вдруг становится душно от его касаний — слишком откровенных, вольных, уже за гранью!

Он тянется к графину через меня.

Траяр внезапно резко отодвигается вместе со стулом.

— Зачем ты вообще позвал меня на ужин?

Лаэм приподнимает брови, смотрит на него непонимающе:

— Трай, ну мы же станем семьёй. Неужели тебе сложно…

— Неужели вам не приятнее провести вечер вдвоём? Тебе нужно моё благословение, чтобы поговорить о помолвке? Поесть? Пообнимать невесту? Какие ещё дела ты не можешь решить сам?!

Он встаёт.

И раньше, чем я успеваю подумать, Лаэм тоже — медленней, но раздражённо.

— Да что с тобой? Не можешь пару любезных слов сказать хоть иногда?!

Траяр несколько секунд пропускает воздух сквозь зубы, и вокруг начинает сгущаться давление. По вину и воде в бокалах идёт рябь.

— Я пойду подышу.

С этими словами он бросает салфетку на стол и уходит.

Лаэм ещё некоторое время сжимает пальцами столешницу.

Я понимаю, что сердце забилось в горло.

— Тебе лучше успокоиться, — встаю рядом с “женихом”, касаюсь его плеча. Он неожиданно морщится.

— Снова всё не так. — Он выглядит искренне расстроенным и нетрезвым.

— Пойдём, — я решаю отвести его к креслу, подальше от вина и поближе к окну. — Лаэм, послушай. Мне кажется… возможно, Траяр понимает, что мы врём. Не может найти чётких объяснений, но понимает.

Мне безумно сложно произносить эти слова.

“Я вру, я!” И думаю о нём — даже сейчас.

— Правда? — “Жених” внезапно берёт меня за руку и усаживает на кожаный подлокотник. — Честно говоря, да, ты сегодня слишком холодна. Может, он заметил?

Я замираю. Потому что весь вечер старалась держаться манер — изо всех сил!

А пальцы Лаэма внезапно касаются моих волос:

— А ты не думала, что, может, нам… Ты же очень красивая, Эла. И я сейчас храню верность — тебе, нашей легенде. Мне немного сложно не смотреть на других женщин, но я стараюсь. Может, если мы попробуем по-настоящему… не женитьбу, конечно, но…

У меня внутри что-то холодеет.

Мы действительно разные. Совсем.

— Я искренне рада, что ты хранишь верность! — выпаливаю неожиданно жёстко. — И даже благодарна! Но протрезвей, ладно? Соберись. Пожалуйста, хоть сейчас!

Резко выпутываюсь из его рук, потому что это становится последней каплей. Если он снова потянется ко мне? Что мне придётся делать?

Так мы не договаривались.

Даже если у нас сделка, даже если Лаэм — привлекательный мужчина. Это не повод лезть ко мне пьяным!

На глазах у брата — от последней мысли почему-то хочется закрыть глаза.

— Я пойду освежусь. Провожать не надо, уборную найду.

Внутри гадко, и я выбираюсь из зала раньше, чем Лаэм успевает меня окликнуть.

Слуга, конечно, подсказывает, куда идти. Провожает на второй этаж, предлагает и дальше всё показать, но я отказываюсь.

Заглядываю в уборную, с полминуты стою, держа руки под струями холодной воды, смачиваю пылающую шею, губы.

Взгляд Траяра жжёт, преследует меня, я почти вижу его в зеркале.

Не должно всё быть так сложно.

Не должно!

Я стою ещё некоторое время, а потом качаю головой. Возвращаться — вниз, к высшим аристократам, у меня нет никакого желания. И я отправляюсь дальней дорогой, сама не понимая, куда.

А потом слышу шаги по лестнице — быстрые и тяжелые. Раньше, чем понимаю — уже оборачиваюсь и гляжу на Траяра.

— Что ты делаешь в личном крыле?

Я невольно морщусь:

— Обворовывать вас не собиралась. Честно.

Старший из Шеров сужает глаза и несколько секунд стоит на месте, словно не зная, что делать с этой внезапной встречей.

И я не знаю.

Он должен быть раздражён. Хорошо, что мы стоим в паре шагов — потому что от него бьёт теплом, силой, на меня вновь накатывает какая-то волна жара.

Это почти невозможно.

Всё глупо и неправильно, и паршиво.

— Траяр, я… хочу поговорить, — произношу тихо.

— Странно. Я тоже.

Ещё несколько минут я стою — вместе с сердцем в груди.

— Мой кабинет в конце коридора, — вздыхает, наконец, старший из Шеров.

Пока мы идём, пока он ведёт меня, я не понимаю, корить себя за глупость или молча делать шаг за шагом. Где-то к концу пути приходит осознание: нет, правда, хватит!

Мне безумно сложно даже сейчас — находиться с ним рядом.

Очерчивать взглядом его плечи, волосы, руки.

Винить себя за эти взгляды. Представлять, как я возвращаюсь к Лаэму, и мы “пробуем” дальше.

Я… должна сказать. Не о фиктивной помолвке — о ней не могу без согласия сообщника. Но о той сумасшедшей магии, которая разрывает меня на части, из-за которой я правда веду себя как идиотка?

Может, я подведу Лаэма, может, разобью его надежды — но ведь это не обязательно!

Я могу найти и правильные слова. Мы можем всё обсудить! И я не виновата, не виновата хотя бы в том, что испытываю к этому мужчине!

Если всё вскроется каким-нибудь другим образом — будет во сто крат хуже.

Я набираю воздуха в грудь…

Но Траяр толкает дверь. Чарующий запах усиливается, вокруг мелькают картины идеально прибранного и обставленного кабинета. Мой спутник доходит до стола, разворачивается и протягивает мне вскрытый конверт.

Письмо наполовину вытянуто из него, словно его прочитали и клали обратно резко, смяв. Слишком небрежно для этой обстановки и её хозяина.

Несколько секунд я не понимаю, что держу в руках. Пока взгляд вдруг не улавливает знакомую вязь.

— Твой отец написал это другому лорду Шеру. А принесли мне на работу.

Я слишком быстро разворачиваю бумагу похолодевшими пальцами.

“Лорд Шер,

Я знаю, моя дочь, Эларин, работает у вас”.

Взгляд бежит, начинает скакать по строчкам — как безумный.