“Я знаю, она никогда не попросила бы денег сама… Она взрослая и, конечно, сама может принимать такие решения… Но учитывая, как вы добры к ней… Моя жена, Рисая Юрай, и её мать, сейчас больна…”

Мой отец просит денег.

И признаётся в том, что у него их нет.

Меня пронзает смесь острых чувств.

Холод, похожий на страх. Неверие — мой отец правда это написал? Как… как? Зачем?! Он никогда ничего подобного не делал, никогда не лез в мою жизнь!..

Отец, который учил меня справляться со всем самой. Но устал терпеть.

Разочарование — острое, неуместное, непонятное.

Выходит… поэтому Траяр так злился? Снова так яростно на меня смотрел? Не потому что мы с Лаэмом “не подходим друг другу”, потому что вот это — прямое доказательство того, что мне нужны деньги?

Горечь. Просто горечь и досада.

С последними я поднимаю голову, неверяще глядя на мужчину перед собой.

Всё в груди сжимается. И трескается, и рассыпается — осколками и клочьями пепла.

— Я слишком долго не лез к твоей семье, — роняет Траяр. — А стоило. Сегодня мне принесли отчёт о делах твоего отца. Поэтому ты с моим братом?

Я стою — в каком-то глупом ступоре, не в силах шевельнуться, не в силах раскрыть рта. Мне просто не хочется. Говорить. Объясняться. Минуту назад я была уверена, что расскажу этому мужчине о своей проблеме — и он поймёт если не полностью, то хотя бы частично.

А теперь мой дорогой отец попросил у Лаэма денег — и это ставит на мне клеймо.

— Да, у моей семьи беда с деньгами, — говорю негромко, глядя мимо плеча Траяра. — Долги. Лаэм об этом знает.

Если я жду, что последнее удивит старшего из Шеров, то напрасно. Он лишь сводит брови.

— Рад, что хоть о чём-то ты жениху рассказала. До или после того, как он позвал тебя замуж?

— Что ты подразумеваешь?!

— Конечно он должен знать, иначе как он тебе поможет? — роняет Траяр. — О, и я верю, что здесь-то он не подведёт. Мой брат, деньги для которого всегда были материей, просто берущейся из ниоткуда. Ему ведь так несложно с ними расстаться.

Я закусываю губу.

Самое худшее — что он прав. Насчёт меня: я с Лаэмом из-за денег. И насчёт отношения брата к этим самым деньгам, наверное, тоже.

Можно уйти. Просто развернуться, вылететь отсюда, сбежать. От Лаэма, от его брата, от этого удушающего запаха, который даже сейчас кружит голову! Оказаться как можно дальше от Траяра Шера — как бы это было прекрасно!

А потом хлещет мысль: он же меня уничтожит. Я не просто потеряю шанс поправить дела семьи, я лишусь работы, репутации! Сейчас, когда моей матери может стать плохо…

Траяр вдруг размашисто шагает ко мне. Выхватывает из моей руки письмо, бросает на пол. Его глаза горят, кисть взмывает в воздух — и застывает у моего плеча. Пальцы сжимаются. Словно в последний миг вспомнив, что я просила меня не касаться.

Это не мешает мне порывисто вдохнуть.

— Ты же не любишь Лаэма, — чеканит Траяр. — Я вижу это, демоны, просто вижу!

Жар от его руки обдаёт кожу даже с расстояния в дюйм.

Я хочу схватить его пальцы, разжать.

— Что ужасного произойдёт, если ты не разберёшься с долгами? Твоему отцу угрожают? Если да — давай, скажи, сейчас!

Чего он добивается?!

— Потому что если речь просто о деньгах, — продолжает рычать Траяр, — ты ведёшь себя отвратительно. Ты же… умная, Эларин. Способная, демоны побери, женщина, умеешь быть ответственной, и даже принципы у тебя есть! Ты можешь работать. Пробиться. Решить всё честно. Зачем выходить замуж за человека, которого ты не любишь, зачем губить его и свою жизни?

Я моргаю — потому что такого не ждала никак.

Способная?

На несколько секунд его слова так поражают, что я просто стою на месте, забыв даже про жар и слабеющие ноги. Стою и смотрю в тёмные, почерневшие глаза. Траяр тяжело дышит, меж бровей — болезненная складка.

— Траяр, я…

Вдруг мелькает мысль: а он хоть искренне это?

Или снова… проверяет меня?

— Кто дал тебе право лезть в чужие жизни?! — срываюсь я. — Может, поэтому Лаэм и не привык решать проблемы — потому что ты считаешь себя вправе контролировать каждый его шаг?!

На миг глаза Траяра расширяются, но он цедит:

— Ты не любишь его. Иначе отвечала бы совсем по-другому.

Ещё одно движение, из-за которого он нависает надо мной. Его рука так близко! И я вдруг не выдерживаю — подаюсь на этой жалкий дюйм вперёд, сама прислоняюсь к его пальцам.

Плечо вспыхивает огнём.

Сознание…

Мне вдруг становится легче.

Легче!

От этого мелкого движения, от мимолётной слабости. Будто какие-то оковы трескаются, и цепи, рвущие всё из груди, ослабевают. Но хочется большего. Поцеловать его, запустить пальцы в чёрные волосы, простонать в жёсткие губы его имя.

Ладонь Траяра вдруг скользит по моему плечу. Хватает подбородок. Перед глазами вспыхивают искры, в груди — сладкое предвкушение.

— Что ты делаешь? — в моём голосе нет борьбы.

— Я же нравлюсь тебе, — шипит Траяр как-то… почти исступлённо. — Правда?

Я представляю, как наши тела сливаются, как его руки лягут мне на талию, проведут по животу, схватят ягодицы.

Слова — прекрасные, яростные слова льются в уши:

— Ты поэтому сегодня не находила себе места? Поэтому так отреагировала, когда я пытался тебя тронуть? Не из-за Войера ведь, да?!

Взгляд чёрных глаз прикован к моим губам.

Он правда испытывает ко мне что-то.

Влечение.

Или…

— Ты пытаешься меня соблазнить? — последняя трезвая мысль борется с туманом в голове.

— А ты? Меня?

Конечно.

Это просто проверка. Тест. Он не может иначе!

В этот раз я хватаю магию сознательно. От неё — вдруг тоже легче! Поток дёргает статуэтку с камина рядом, швыряет металлического человечка между мной и мужчиной. Он успевает среагировать. Удар разбивается о воздушный барьер, но я отшатываюсь.

— Да что с тобой?! — поражённый рык.

Новая волна срывает с места кресло. Даже не знаю, как у меня получается — я не настолько хороша в грубой магии! Но сила тащит мебель, толкает в Траяра, и я выскакиваю за дверь.

Бежать.

В голове пустота, и пронестись удаётся до середины коридора, пока ноги не заплетаются. Перед глазами темнеет, я едва не падаю. Хватаю губами воздух, пытаюсь прийти в себя…