Спенсер стремился использовать эту возможность, чтобы проявить себя и продемонстрировать семье, на что он способен. Кроме этого, ему нужно было выработать стратегию управления. Не отелем, а Изабелл и их совместным прошлым. Он не мог просто так передать ей свою долю, это шло вразрез со всеми его убеждениями. Что, если Изабелл продаст акции конкуренту из одного лишь чувства мести? Он недостаточно хорошо понимал ее мотивы, чтобы безоговорочно доверять. С первой же встречи Изабелл ясно дала понять, что злится. Страсть не отменяла гнев, но распаляла его. Изабелл презирала себя за то, что желает его.

Он согласился на ее условия, поскольку был уверен, что одержит победу.

– Я передумал. Давай поужинаем?

Она резко подняла на него глаза и почти испуганно переспросила:

– Ужин?!

– В моем номере.

Спенсер увидел, как она судорожно сглотнула, щеки ее едва заметно покраснели.

– Как скажешь.

Спенсер обвел взглядом ее аккуратное темно-зеленое платье и укороченный жакет. Неужели она умышленно оделась так строго? Одежда тщательно скрывала ее фигуру – ни тебе соблазнительного выреза, ни обнаженных рук. Несмотря на то, что она была застегнута на все пуговицы, мужчина чувствовал возбуждение, бродившее у нее под кожей. От Изабелл буквально исходили импульсы.

– Надень что-нибудь соответствующее.

Ее брови возмущенно взлетели вверх.

– Я надену, черт побери, то, что мне захочется!

Он послал ей воздушный поцелуй и игриво подмигнул:

– Увидимся в семь.

Когда дверь за ним наконец-то закрылась, Изабелл часто задышала, тщетно пытаясь обрести душевное равновесие, которое было нарушено вторжением Спенсера в ее владения. Ей было душно. Нервы расстроены. Предательское тело дрожало от возбуждения, предвкушая то, что, вероятно, произойдет этим вечером. Она совершает ошибку. Точнее, наступает на те же грабли, что и десять лет назад. Способна ли она тягаться с таким мужчиной, как Спенсер Чатсфилд?

Но если все сложится, она вернет себе столь необходимый пакет акций.

Он хочет ее.

Это слабость, несомненно. Ахиллесова пята ее заклятого противника. Спенсер был силен, его призыв был настолько мощным, что Изабелл буквально чувствовала, как он источает тестостерон каждый раз, когда они оказываются в одной комнате. Именно поэтому она отказалась от поцелуев. Спенсер способен свести ее с ума самой скромной лаской. Вот почему она должна помешать ему поцеловать ее хотя бы раз. В поцелуе Изабелл слишком раскрывалась. Она полностью отдавалась этому, и ничто не могло помешать Спенсеру свести ее с ума.

Таким образом, без поцелуев она сможет контролировать происходящее, удерживать их отношения на том уровне, на котором это нужно ей. Спенсер хочет близости с ней. На сей раз это сделка, а не какое-то глупое пари, и они участвуют в ней на равных. Никаких чувств нет, они просто не могут появиться, уж она-то об этом позаботится.

Лора негромко постучала, прежде чем заглянуть в кабинет.

– Я могу унести поднос?

– Конечно.

Секретарь нагрузила сверкающее серебряное блюдо, а затем бросила на Изабелл проницательный взгляд:

– Все в порядке?

Молодая женщина натянуто улыбнулась:

– Да, все нормально.

Лора немного помолчала, а затем добавила:

– Знаешь, мне кажется, что он, ну хотя бы немного, нравится тебе. В конце концов, это очень красивый мужчина.

Изабелл почувствовала, что краснеет.

– Внешность еще не все.

Лора хмыкнула:

– Между вами довольно много общего – вы оба наследники состоятельных семей, которые из поколения в поколение управляют отелями, и, надо сказать, ты не молодеешь. В твоем возрасте я уже была замужем и носила третьего ребенка.

Изабелл смерила Лору холодным взглядом.

– Сколько раз мне нужно повторять, что семья лежит вне сферы моих интересов?

Лора пожевала губами.

– Твоей матери было бы приятно знать, что рядом с ее дочерью есть хороший мужчина. Тебе нужен мужчина, который поддерживал бы тебя, несмотря ни на что.

Изабелл покачала головой.

– Это явно не Спенсер Чатсфилд. Он таких качеств лишен, к тому же он заядлый бабник.

– О, именно убежденные холостяки становятся лучшими мужьями, – возразила Лора. – Когда они наконец-то влюбляются, это чаще всего навсегда.

Разве Спенсер может влюбиться? Способен ли он влюбиться в нее? Она не была уверена в том, что в этом мужчине осталось хоть что-то человеческое. К тому же с ее стороны рассчитывать на подобное глупо. С Изабелл все это уже было. У Спенсера было больше шансов полюбить ее юной, нежной, доверчивой, чем теперь, когда она очерствела. Она больше не была наивной девушкой, которая готова измениться ради него. Единственной ее страстью стала работа, успех – наркотиком. Даже в самых заветных мыслях она не мечтала о счастливом браке на всю жизнь, о домике за аккуратным заборчиком и куче детишек, резвящихся на лужайке.

Изабелл притворилась было, что поглощена письмами, но игнорировать присутствие помощницы было невозможно.

– Между вами есть настоящая химия, или мне кажется? – Лора передвинула сахарницу на подносе. – Я заметила это, как только вошла.

– Мне кажется, вам померещилось.

– Неужели?

Изабелл снова подняла глаза:

– Этот человек мне крайне неприятен.

– Ну конечно. – Лора едва заметно улыбнулась. – Если бы было по-другому, воздух в этой комнате не вибрировал бы.

Молодая женщина поерзала в кресле:

– Вы несете чушь.

– Ты раздражена, потому что он – хозяин положения, – заметила Лора, ничуть не задетая ее грубостью. – Тебе всегда нравилось побеждать. Это все из-за того, что нам, женщинам, приходится прикладывать больше усилий, чтобы быть замеченными и услышанными в этом сугубо мужском мире. Но не все мужчины такие, как твои отец или брат. Мистер Чатсфилд может быть сколь угодно упрямым и целеустремленным, но он уважает тебя.

Изабелл не могла удержаться от циничного смешка.

– Кто вложил вам в голову эту абсурдную мысль?

Лора кивком указала на букет.

– Мне кажется, нужно ценить мужчину, который умеет извиняться.

Изабелл дернулась, как марионетка, у которой перерезали нити.

– Вы что, прочитали открытку?

– Конечно. Я поступаю так со всей твоей корреспонденцией, на которой нет пометок «лично в руки».

Изабелл сжала губы. Рассказывать своей помощнице об их со Спенсером прошлом было бы последним делом. Единственной, кто знал о том, что произошло, была ее верная и преданная подруга Софи. Она не поделилась даже с родными сестрами.