силой, развернулся и столкнулся лицом к лицу с тремя военными полицейскими.

— Майор Алехио Тамайо? Вы арестованы за превышение должностных полномочий и применение незаконных методов ведения следствия. Мне приказано доставить вас в Маранавари, в военную прокуратуру. — отчеканил один из них.

— Что? Что? — смог только промямлить майор, которого подхватили под руки конвойные и повели прочь от кабинета. Фредхорст торжествующе изрёк:

— Ну наконец-то! Туда ему и дорога! — и, не замечая недоумения на лицах Гиацинта и Симкена, вернулся к работе.

***

Когда Дженхолл вернулся на базу, Фредхорст доложил ему об инциденте с Тамайо, правда, умолчав о том, что майор хотел что-то сообщить. Шефа арест Тамайо, однако, не заинтересовал, и, не слушая излияний своего зама, он поспешил скрыться в кабинете, который ему выделил Грейси.

Апатия Дженхолла объяснялась просто: начальство в Эзрамасе, недовольное ходом следствия, решило передать руководство расследованием Скарлену и его людям. Поэтому он был вынужден потратить полдня сначала на препирательства с Эзрамасом, затем на поездку в Маранавари и попытки убедить Скарлена не брать это дело. В конечном счёте он уломал и высокое начальство, и Скарлена дать ему ещё немного времени, пообещав им завершить дело в кратчайшие сроки. Вот только как это сделать, если следствие зашло в тупик? Над этим он ломал голову всю дорогу из Маранавари, и теперь, сидя в своем кабинете, пытался найти какое-нибудь решение.

— Дженхолл, вы в порядке? — он поднял глаза — перед ним стоял Эльдар.

— Что-то случилось? — Дженхолл вгляделся в бледное лицо агента, на котором читалось несвойственное ему беспокойство.

— Мне поступило одно предложение от Арно Уолана, и я хочу посоветоваться с вами. — Эльдар, собравшись с духом, рассказал шефу о плане волонтёра, присовокупив информацию о Десералесе.

Дженхолл выслушал, и Эльдар, взглянув на помрачневшее лицо начальника, малодушно подумал, что лучше было бы сделать всё по-своему, не ставя его в известность.

— Как, говоришь, его звали изначально? — переспросил шеф.

— Роберто Аугусто Раморте.

Шеф задумался, и словно забыв о существовании Эльдара, стал смотреть в окно. Квазимор положил ему на стол папку со сведениями о Десералесе-Раморте, и Дженхолл, машинально листая её, пробормотал:

— Неужели? Нет, это точно он.

— Так что мне передать Уолану? — нарушил его раздумья Эльдар.

— Пусть действует. Мы решим его проблему с ДНБ, и, если что-то пойдёт не так, прикроем его и Рокслера. Ты примешь Десералеса после захвата.

Эльдар опешил — он ожидал услышать что угодно, но не это.

— Вы уверены?

— Уверен. И не забудь взять со всех участвующих подписку о неразглашении. — подтвердил шеф и знаком попросил Квазимора уйти. Оставшись в одиночестве, он прошептал: «Сколько мне ещё придётся идти на сделки с совестью ради пользы дела?.. Нет, отпустить Раморте будет бо́льшим преступлением…»

Глава 10

Спрос рождает предложение. Во всяком случае, это работает с военными базами и разными увеселительными заведениями. Стоит где-нибудь появиться военной базе, как вокруг, словно сорняки после обильных дождей, начинают открываться кабаки и нелегальные бордели.

Солдату нужно расслабиться во время редких увольнительных. А куда пойти в захолустном Барандаре, имея на руках изрядную сумму денег? Правильно, в кабак.

Примерно такой логикой руководствовались Эльдар и Дженхолл, выбирая места возможного появления рыжего. Конечно, если он не дурак, то он не станет совать нос в подобные места — там часто околачиваются шпики полиции или АГБ. Но иметь уйму денег от наркоты и не потратить их на выпивку и женщин — это требует самоограничения, для уголовника несвойственного. Оставалось надеяться, что рыжий всё же не склонен к аскетизму, так найти его иным способом, не привлекая военных и не повышая риск утечки, пока было невозможно.

Поэтому в трёх лучших барах города теперь каждый вечер дежурили люди Альфереса, переодетые в мундиры тяжелой пехоты (Эльдар мог похвалить себя за то, что предусмотрительно взял их из Эзрамаса). Идея была проста: лица агентов Дженхолла известны военным, а вот спецназовцы, старательно прятавшиеся под масками, были известны куда менее. Да и потом, кто лучше сыграет военного чем бывший военный? Рейдер и Ядозуб были направлены в два других заведения, существовавших полулегально, где можно было получить любые удовольствия, от дозы корундина до молоденькой шлюхи.

Остальные агенты изображали бурную деятельность на территории базы, допрашивая офицеров 11-го транспортного, интендантов, и даже военных полицейских. Дженхолл даже смог, переборов себя, выпросить у Скарлена конспиративную квартиру в Барандаре, где спецназовцам можно было спокойно перевоплощаться. Чтобы скрыть истинную цель пребывания своих людей в городе, он сказал Грейси, что его бойцы будут ежедневно сидеть в засаде рядом с тем кабаком, где работал покойный Марлито. После этого оставалось лишь ждать да надеяться на удачу.

А рыжий всё-таки был дурак. Кулак, аккуратно наведя справки в лучшем баре города, выяснил, что «клиент» появлялся там последний раз дней десять назад, и до этого бывал довольно часто. Ядозуб, напоив завсегдатая в своём заведении, узнал, что и туда рыжий являлся регулярно, хотя в последнее время его видно не было.

Дженхолл решил сосредоточиться на этих двух местах, но как обеспечить нормальное наблюдение, если его людям нельзя шагу ступить без ведома военных? Пришлось ему снова обратиться к Скарлену, что сначала не принесло результатов.

— Аластор, у меня дел по горло, людей нет, и вообще, ты вроде на меня обижен, так что обижайся на здоровье… — но Дженхолл такой ответ не принял и после звонка в Эзрамас получил от Скарлена два расчёта «наружки». Они должны были сесть на хвост рыжему, если Кулак или Ядозуб заметят его в баре.

Так прошло несколько дней. Ядозуб, одетый сержантом-«защитником», явился в уже ставший родным кабак и сел в углу, откуда можно было наблюдать за всем происходящим, не привлекая внимания.

В слабо освещенном зале за столиками сидели несколько бородатых маранцев, тихо переговаривавшихся на своём режущем слух наречии и куривших самокрутки с ханнханной10, и пара пехотных офицеров, уже изрядно выпивших и теперь затевавших ссору с ещё более пьяным наппонцем. Напротив позиции Ядозуба находилась небольшая дверка — судя по доносившемся оттуда женским голосам, там обретались проститутки. Бармен угрюмо протирал засаленной тряпкой стаканы, порой наливая посетителям какую-нибудь мутную жидкость из одной из стоявших на стойке бутылок.

Хлопнула входная дверь, и Ядозуб вцепился в столешницу — у вошедшего на рукаве полевой форме пылали буквы «ВП». Он стянул с головы выцветшую кепку, показав спутавшиеся огненно-рыжие волосы, успокоил жестом вскочивших пехотинцев и прятавших самокрутки маранцев:

— Спокойно, я не на службе. — он подошёл к стойке, к расплывшемуся в широкой улыбке бармену,