Степан долго молчал, уставясь в одну точку, а потом, наконец, заговорил:

– Знаешь, Феденька, твоя Катерина впуталась в очень неприятную историю, где, вероятнее всего, замешаны очень крутые дяди. Но в этой истории есть одна связующая ниточка. Сначала я сам всё проверю, а потом поделюсь с тобой и своими соображениями, и фактами. Только сделай одолжение, заставь Катьку отказаться от участия в мероприятиях по поиску Коляна и загадочного Майкла Доусона. Этим займёмся мы с тобой. И ещё одного человечка можно подтянуть, моего армейского друга.

– Это ты про кого?

– Мой ротный, Димка Соколов. Мировой парень. В нём я уверен, как в себе.

Фёдор кивнул.

– Давай встретимся вечерком, часов в девять и перетрём всё, – предложил Степан, – но запомни, никакой самодеятельности! Сначала думаем, согласовываем и только потом действуем. Запомнил?

Братья распрощались до вечера, и Фёдор поспешил назад, к дому, где на седьмом этаже мирно спала Катерина.

Магазин, куда, по словам Катьки, пошёл Колясик, находился в той же каменной башне, где и его квартира. Вывеска над дверями гласила, что именно здесь любой желающий может купить самый лучший товар за самую низкую цену. Стрельцов усмехнулся: «Неужели в двадцать первом веке покупатели ещё клюют на такие слоганы?»

Он открыл скрипучую дверь и оказался в на редкость чистом и уютном помещении. Тут так вкусно пахло сдобой и ванилью, что Стрельцов услышал, как предательски громко заурчал живот. За прилавком стояла румяная пышная продавщица лет пятидесяти, в кипельно-белом накрахмаленном колпаке и кокетливом халатике с рюшечками и оборочками. Она приветливо улыбнулась и подошла ближе к посетителю:

– Доброе утречко! Чего желаете?

– Всего!

У Фёдора действительно разбежались глаза. Такого мясного, рыбного и кондитерского изобилия он не встречал даже на столичных прилавках.

Продавщица улыбнулась:

– У нас всё свеженькое, вкусненькое. Дети организовали своё производство – и рыбку коптят, и колбаску с кореечкой делают, а пеку я сама.

Фёдор замешкался, а сдобная продавщица неправильно истолковала его замешательство:

– Да Вы не волнуйтесь, у нас всё официально – и лицензии в наличии, и сертификаты и разрешения. Хотите, покажу?

Она направилась к шкафу и вынула из него объёмную красную папку.

Фёдор спохватился:

– Ну что Вы, не надо. Просто у меня глаза разбежались.

Продавщица приосанилась и хитро улыбнулась:

– Меня Зинаидой звать.

– А по батюшке? – спросил Фёдор.

– Просто Зинаида. А ты, голубь, не местный? Я в этой башне всех знаю. Живу тут, на седьмом. А ты в гости к кому?

– Я из Москвы. Приехал к однокласснику, Николаю Артюхову. Знаете его?

– Кольку-баламута из двадцать восьмой? Да кто ж его не знает!

– Почему же баламута?

Зинаида склонилась над прилавком, подпёрла все три своих подбородка пухлой ручкой и выдала всю нужную информацию на одном дыхании.

Николая Артюхова она уважала. Сын видного учёного, без пяти минут кандидат наук. Коля практически не пил, курил мало, не бегал на танцульки и не таскал к себе девиц. Соседом был тихим, приветливым, но слегка рассеянным – то ключи в замке забудет, то сумку с ноутбуком на лестничной клетке оставит. Кроме всего прочего, Зинаида испытывала к Николаю материнские чувства. Высокий и неимоверно худой, он казался ей вечно голодным и измождённым наукой. Два её сына выросли и переехали жить в Мурманск, дочь ушла жить к мужу, а своего Зина выгнала лет двадцать назад, не выдержав хронических запоев и рукоприкладства. Словом, всю свою нерастраченную любовь Зинаида обратила на Николая. Он часто забегал в магазин, и добрая женщина старалась подсунуть ему кусочки пожирнее и повкуснее, а от себя, совершенно бесплатно, подкладывала в пакет несколько пирожков с малиной. Их Николай просто обожал. Вот и вчера Зина скучала в пустом магазине, читала свежую прессу и попивала чаек. Когда в дверях показался Артюхов, продавщица оживилась.

– Плохо выглядишь, Коленька, – печально вздохнула она, – совсем худой стал. Так и до гастрита недалеко.

Коля объяснил, что, как патологоанатом, знает о гастрите всё изнутри, и не допустит такого кошмара. Так, с шутками и прибаутками, Зинаида наполнила объёмистый пакет, не забыв про любимое лакомство молодого учёного. Тот рассчитался и собрался уходить, как вдруг заметил газету, лежащую на прилавке. Что-то привлекло его внимание. Он достал из кармана салфетки, протёр очки и опять уставился на первую страницу. Зинаида готова была поклясться, что парень на глазах начал бледнеть, потом зеленеть, а потом бросился к выходу, забыв закрыть входную дверь. Морозный воздух клубами начал вползать в тёплое помещение. Зинаида вышла из-за прилавка, чтобы исправить ситуацию, и увидела, что Коля буквально кинулся под колеса проезжавшей маршрутки.

– А номер маршрутки Вы случайно не запомнили? – спросил Фёдор.

– Да что его запоминать. Это же такси Вадима Петровича.

Фёдор не мог поверить в удачу:

– Так Вы знаете водителя?

Женщина приосанилась и пропела:

– А то! Уже который год он увивается вокруг меня.

Фёдор взял пакет с местными вкусностями, прихватил координаты водителя и поспешил к Катерине. Впервые за всё утро он подумал, что, возможно, она уже проснулась и волнуется за него.

Уже на пороге он остановился:

– Скажите, Зинаида! А газетка вчерашняя у Вас осталась? Ну, та, что Кольку так впечатлила…

Хозяйка порылась под прилавком и достала «Вестник Техногорска». Фёдор бегло просмотрел первую страницу. Ничего особенного. Центральную полосу занимала статья под названием «Открытие состоится в любую погоду». Фёдор быстро пробежал статью глазами: «Мэр Техногорска Т. И. Слепцов встречает мэра Китайской провинции Ку Сан. Техногорск возрождается, как научный центр. Помощь русской науке идёт из Китая. Открытие памятника, посвящённого российско-китайской дружбе состоится в любую погоду в 14.00» Ниже была напечатана огромная фотография встречи в аэропорту двух мужчин – мэры улыбались, приветствуя друг друга. На этом же развороте Фёдор увидел ещё две статьи. Одна гласила об успехах местного симфонического оркестра, а другая об открытии теплицы в какой-то средней школе. Стрельцов так и не понял, зачем школьникам подарили зимой теплицу, но, сунув газету в один из пакетов, вышел на улицу.

– Вот такие дела, Катюша, – закончил Фёдор свой рассказ.

– А где же газета? – Катя в упор посмотрела на одноклассника.

– Газета?

Фёдора прошиб холодный пот. Он с ужасом уставился на импровизированную скатерть, покрытую жирными пятнами и крошками. Как мог он, опытный следак, так распорядиться важной уликой!

Стрельцов быстро сорвал газету с обшарпанного стола, потряс ею в воздухе и протянул Катерине: