Эбботт хохотнул:

– Может, знает, как по-жидовски будет «пойдешь в кутузку».

И тут толстяк хлопнул рукой по крышке ледника.

– Если ты так любишь долбаных жидов, – крикнул он, – так помоги нам поймать мерзавца, который избил одного из них!

Майклу хотелось заплакать, но он сдержал слезы. И почувствовал, что его трясет.

– Мистер Джи лежит в окружной больнице Кингс, – сказал толстый. – С пробитой головой. Он может умереть. Ты знаешь, что это значит? Это значит, что на Фрэнки Маккарти ляжет убийство. А знаешь, что это значит для тебя? То, что ты будешь проходить как соучастник. Будешь молчать – признаешь свою вину. В сокрытии убийства! Ты был в лавке сладостей в тот день со своими дружками. Все с тобой ясно. А ты еще и отпираешься.

– Вот позор-то будет, – сказал Эбботт, затягиваясь сигарой. – Мама не перенесет.

Толстый показал пальцем на стену, где висело фото:

– Твой отец?

– Да.

– Погиб на войне?

– Да.

– Где?

– В Битве за выступ.

Костелло вздохнул:

– Худшее, что было в войну.

– Намного хуже, чем Перл-Харбор, – согласился серолицый.

– Ты думаешь, он погиб ни за что? – спросил Костелло, тыча пальцем Майклу в грудь.

– Нет! Он погиб за Родину!

– Ты думаешь, он погиб за то, чтобы говнюк вроде Фрэнки Маккарти смог избить еврея?

– Нет.

– Думаешь, он гордился бы тобой, узнав, что ты прикрываешь этого мерзавца?

За их спинами открылась дверь, в проеме стояла Кейт Делвин с удивленным лицом. Майкл подошел к ней, изо всех сил сдерживая слезы.

– Иисус, Мария и Иосиф, что здесь происходит? – сказала она. – Что за клоуны к нам пожаловали?

Толстый коп полез в задний карман за бумажником. Майкл увидел его пистолет – полированная синеватая сталь в потертой кожаной кобуре.

– Простите, мэм, – сказал толстый. – Мы сыщики. – Он показал свой жетон и протянул ей визитную карточку. Визитку она не взяла, и он положил карточку на стол. – Мы расследуем избиение мистера Гринберга из лавки сладостей. Понимаете, он может умереть. Так вот…

Она сердито смотрела на них.

– Вон из моего дома, – сказала она.

– Послушайте, мы думаем, что ваш сын знает…

– Не выйдете сами, – пригрозила она, – так я вас вышвырну.

Оба копа приподняли свои шляпы и направились к двери. Кейт Делвин не выпускала сына из рук.

– Мы еще вернемся, – сказал серолицый полицейский.

– Не сомневаюсь, – сказала она резко. – Спокойной ночи.

Она заперла за ними дверь. Потом выдохнула, оторвалась от Майкла и уселась за стол.

– Что стряслось-то?

Он все рассказал. Когда он закончил, она лишь печально покачала головой. А затем встала, чтобы набрать воды в чайник.

– Ты прямо настоящий ирландец, кто бы мог подумать, – сказала она почти что с гордостью. – На старой родине быть стукачом – последнее дело. Ниже упасть просто некуда. Проклятые британцы веками их использовали против нас. Подкупали слабых, разрушали семьи. – Пока чайник сопел на газовой плите, она начала мыть тарелку Майкла. – Это восходит ко временам Иуды, который за деньги стучал на Иисуса. Многие из бесхребетных повелись на королевскую деньгу и подались в Австралию или в Лондон, оставив за собой только горе. Я горжусь тобой, сын.

– А как быть с Фрэнки Маккарти? – сказал Майкл. – Ведь он это сделал.

– Если его не накажет полиция, – сказала она, – то это сделает Господь.

Она налила чай в две чашки.

– Открой-ка окошко, Майкл, – сказала она. – Не выношу сигар, они так воняют.

11

Они называли свои встречи «занятиями», и на нескольких следующих занятиях Майкл пытался вытребовать у рабби Хирша подробный рассказ о таинственном человеке, статуя которого столь выразительно высилась на старом еврейском кладбище в Праге. Рабби, жившего в шестнадцатом веке, звали Иегуда Лёв. Этот человек знал секреты каббалы, и он глядел на мир из темноты с видом волшебника. Рабби Хирш все откладывал этот разговор. Он вел себя так, словно у них были темы куда важнее – бейсбольные правила, или слова, характеризующие работу, или имена бывших президентов. Что такое база, что означает «синий воротничок», как правильно произносится фамилия Кулидж? Это навело Майкла на мысль о том, что история рабби Лёва отнимет у рабби Хирша больше сил, чем он в состоянии на нее потратить. Или, чтобы рассказать это, ему требовалась какая-то определенная погода, музыка или настроение.

И однажды в дождливый день рабби Хирш заварил чай и, периодически сверяясь с книгами в кожаных переплетах, приступил к изложению этой истории. Вскоре Майкл почувствовал себя так, будто он находится в доме из грубо отесанного камня где-нибудь в Ирландии или Праге: по крыше молотит дождь, а перед ними очаг – в исторических книгах так всегда называли источник огня. Слова лились потоком. И Майкла смыло вслед за ними.

Он снова оказался в Праге, на этот раз – в самый пугающий период шестнадцатого века, когда по всей Европе на евреев начались гонения. Рабби Лёв руководил Староновой синагогой в еврейском гетто, которое в ту пору называлось Пятым кварталом. Он был худощав, серьезен, осторожен, добр к своей жене и дочери, проявлял щедрость к бедным и жил в скромном доме с небольшим огороженным садом. По соседству располагалась синагога, где рабби Лёв проводил большую часть времени; если он не был в доме Божьем, то занимался своими исследованиями в окружении книг. Все знали, что у рабби Лёва нет интереса к мирским сокровищам; если ему требовалось купить очередную книгу, чтобы пополнить свои знания о мире, он мог неделю обходиться без еды, чтобы заплатить за нее. И он пользовался таким уважением в Праге, что ему разрешали появляться и за пределами гетто.

Больше всех его уважал, а может быть, и боялся сам император Рудольф. Майкл видел Рудольфа в замке в Градчанах – тот оказался высоким человеком с безумными глазами, напоминающим актера Джона Кэррадайна, он обходил свои странные коллекции произведений искусства, животных и редкостей. Смотри – вот частный зоопарк, в нем живут двухголовый аллигатор, ходячие змеи и корова с выменем на боку. А вот еще – два гвоздя из Ноева ковчега! И немного грязи из Эброна – того самого места, где Бог сотворил Адама по своему образу и подобию! И рог единорога!

И вот он, император Рудольф, с лицом, покрытым белой японской маской, с грохотом проносится в своей карете по булыжным мостовым туманных полночных улиц Праги. Чтобы увидеться с рабби Лёвом. Чтобы войти в его уставленный книгами кабинет, где рабби задернул шторы и зажег свечи, чтобы услышать скорбную повесть императора – о коварных алхимиках, засланных жадными англичанами шпионах и приграничных стычках с турками. Император, слушая советы, кивает, обнимает на прощание мудрого рабби и спешит обратно в окутанный туманом замок.

Но императора влекла к рабби Лёву не одна лишь его мудрость. У рабби было то, чего император не мог ни купить, ни собрать в коллекцию, что-то, чего он жаждал и страшился.

Магия.

Магия каббалы.

Майкл увидел рабби Лёва в его кабинете в большом зеленом кресле, в очаге теплился огонь, на коленях книга, на ней – лист бумаги, рука на виске, глаза закрыты, и стало понятно, что он находится на связи с раввинами всей Европы. В другой руке он держит гусиное перо, и на бумаге появляются слова на никому не известном языке. В этих словах – все, что враги запланировали против евреев: и похищения женщин, и насильственные крещения, и сожжения у позорного столба. Советы рабби Лёва передавались в Россию, Италию и Бельгию без единого слова вслух, рабби Лёв даже ни разу не открыл глаза. Вот она, магия.

И, будто в кино, Майкл увидел его демонстрирующим свои прочие суперсилы. Вот, к примеру, император впервые появляется в доме рабби. Завистливый подручный рабби – маленький, жирный и жадный, исходящий пóтом даже зимой, отправляет императору подметное письмо с приглашением на официальный банкет, который якобы должен состояться в доме рабби. Очевидно, он хотел подставить рабби Лёва, поскольку его небольшое, набитое книгами жилище вполне устраивало его семью, но в нем