ранневизантийского периода (IV–V вв.) нашли череп молодого мужчины. В затылочной области, на теменных и затылочной костях его черепа было вырезано почти идеально ровное округлое отверстие диаметром 84 × 83,4 мм. Сверху оно было прикрыто округлой отделенной костной пластинкой. Никаких симптомов заживления на краях отверстия не наблюдалось. Тем не менее болгарский антрополог П. Боев расценил операцию как сделанную при жизни пациента, но повлекшую его смерть. По мнению ученого, в противном случае округлый выпиленный фрагмент был бы извлечен из погребения как амулет.

Как видно, в римскую эпоху «практикующие врачи» отдаленных провинций далеко не всегда следовали рекомендациям признанных авторитетов по применению трепана. По-видимому, часто хирургическая практика испытывала влияние местных культурных традиций, имевших, как мы уже убедились, очень глубокие корни.

Сочетание античных приемов и богатых эмпирических знаний кельтских целителей можно видеть, изучая материалы с территории Франции.

Я обследовала несколько черепов галло-римского времени из коллекции Поля Брока, демонстрирующие взаимовлияние греко-римских и местных традиций в выборе техники краниальных операций (Рис. 35).

Рис. 35. Трепанации в галло-римское время на территории Франции (фото М. Медниковой). Череп мужчины 35–40 лет из Либи. В затылочной области обширная трепанация с фестончатыми краями, выполненная с применением трепана.

Фрагмент задне-центральной части свода черепа женщины 40–49 лет. На затылочной кости – трепанация с хорошо зажившими краями. Применялся трепан диаметром 12 мм.

Хорошо зажившее трепанационное отверстие на правой теменной кости женщины 20–29 лет.

Череп мужчины 35–40 лет из некрополя Либи был без видимых патологий, которые могли бы послужить предлогом для операции. В затылочной области наблюдалась обширная трепанация 86 × 66 мм с фестончатыми краями. Здесь применялся циркулярный трепан диаметром около 13,10 мм. Потом отверстия соединялись ножом. На краях отверстия местами виден губчатый слой, то есть полного заживления не случилось.

От черепа сорокалетней женщины с кладбища в Вовиле сохранился лишь задне-центральный верхний фрагмент. Но на нем – в области над перегибом затылочной чешуи – отверстие треугольной формы с хорошо зажившими краями. Вновь встречены следы трепана с диаметром около 12 мм. Слои слились воедино, что говорит о полном заживлении.

На черепе молодой галльской женщины из Марны в центральной части правой теменной кости расположено очень хорошо зажившее трепанационное отверстие округлой формы 16,37 × 15,31 мм. Это отверстие было вырезано или высверлено, а потом почти полностью затянулось – осталась лишь сквозная щель шириной около 1 мм. Костная реакция, которая могла бы говорить об осложнениях, отсутствует, что подтверждает виртуозное мастерство трепанатора. На этой же кости ниже, в центре височной области, имеется вырезка подовальной формы длиной до 33,27 мм. Края неровные, но местами три слоя слились в одну структуру (это говорит о частичном заживлении). Здесь нельзя исключить также последствия предшествующей травмы, но, к сожалению, судить об этом с высокой долей вероятности трудно из-за эрозии костной поверхности.

В последнее десятилетие были опубликованы очень яркие исследования российских ученых, доказывающих, что влияние греко-римской традиции хирургии черепа могло распространяться далеко за пределы античной ойкумены среди «варварских» народов степного пояса Евразии.

Так, Е. В. Перерва, Н. Я. Березина и М. В. Кривошеев в 2020 году опубликовали статью с описанием дефектов на черепах кочевников раннего железного века Нижнего Поволжья из обширной коллекции НИИ и Музея антропологии МГУ.

Первая трепанация была сделана представителю савроматского населения (VI–IV вв. до н. э.) – мужчине 30–35 лет из погребения в могильнике Быково (совр. Волгоградская обл.). Трепанационное отверстие в центральной части правой теменной кости с размерами на внешней поверхности 38,5 × 32,5 мм, а на внутренней – 22 × 18 мм имело зажившие края. Оно было выполнено в «щадящей» технике скобления и прорезания. Прооперированный савроматский воин прожил после этого долгое время.

Второй случай происходит из раскопок могильника Барановка в Астраханской обл. Череп со следами трепанации принадлежал сарматскому мужчине 25–35 лет. На чешуе височной кости обнаружился сквозной дефект неправильной формы, 29,5 × 22 мм, возникший в результате многоэтапных действий. На верхнем крае перфорации видно, что сперва было высверлено восемь разных по диаметру отверстий, затем соединенных при помощи ножа. Следов заживления нет, и исследователи не исключают ритуальный (посмертный) характер процедуры.

Вместе с тем нельзя не заметить сходство метода трепанации с той, что применялась в галло-римское время на территории Франции с помощью стандартизованного венечного трепана. И хронология этих операций очень близка – сарматский мужчина жил и скончался в первой половине I в.

Неудивительно, что исследователи этих материалов предполагают, что скифы и сарматы переняли медицинский опыт у античных соседей. Они обращают внимание на то, что сам Гиппократ посещал Скифию, оставив описания этих кочевников, а также легенд о восточных савроматах в трактате «О воздухе, водах и местностях». Ранее историки медицины доказывали, что в Скифии были самостоятельные школы для обучения медицине, подкрепляя этот тезис наличием в некоторых греко-скифских поселениях асклепейонов.

Еще дальше в своих предположениях идут исследователи археологических культур скифского времени в Южной Сибири. Антрополог Т. А. Чикишева, нейрохирург А. А. Кривошапкин и их соавторы исследовали три прижизненные трепанации у кочевников Горного Алтая – представителей пазырыкской культуры. Они считают, что распространение медицинских знаний и инструментов для проведения трепанаций в этом крайне далеком от центров античной цивилизации регионе было связано с проникновением на эту территорию греческих военных хирургов. Об этом говорит сходство формы ножей из коллекции Минусинского музея с античными образцами. Ланцеты такой формы могли применяться для выскабливающих операций.

Справедливости ради, отметим, что трепанов, столь типичных для античной традиции, в Сибири пока не найдено, а лезвия для выполнения операций, в том числе на Алтае, изготавливались местным племенем тагарской археологической культуры из Минусинской котловины.

В то время когда Европа переживала расцвет классической традиции, в Китае жил целитель Хуа Тхо (130–220 гг.), которому приписывают изобретение анастетиков. По преданию, он предложил сделать трепанацию узурпатору Цао Цао, чтобы избавить знаменитого воина от головных болей. Цао Цао испугался, что его хотят убить, и обезглавил Хуа Тхо.

В 300 г. врач и алхимик Ко Чанг написал трактат по истории китайской медицины, в котором утверждал, что Тай Чанг Кунг (205–150 г. до н. э.) «разрезал черепа пациентов и приводил их мозги в порядок».

Средневековье

В Античное время и в Раннем Средневековье на обширной территории расселения кельтских племен в многочисленные обязанности друидов, бывших жрецами, а иногда воинами, послами, судьями, входило и врачевание. Таким друидом-целителем (faithliaigh), как замечает известная исследовательница кельтов Франсуаза Леру, был, например, мифический Финген, врачевавший короля Ульстера Конхобара: «всякий, кто приходил к нему со своими ушибами и рубцами, со своими ранами и болями; он называл каждому