окружен воинственно настроенными элементами. По трактату 1724 года между Россией и Турцией вся Восточная Армения объявлена наследством Турции. Народ и предводители Карабаха не признают такое положение вещей и героически защищают свое добытое в тяжелейшей борьбе самовластие. Маленький армянский Карабах – как кость в горле турецкой тирании, стремящейся ограничить влияние России на Прикаспии. (Поразительно сходство политических реалий того периода и наших времен.) В этой, далеко непростой, ситуации любой правитель должен позаботиться об укреплении вверенной ему территории и прежде всего своей ставки, или резиденции. Более неприступного места, чем Гюлистанская крепость в Северном Карабахе, трудно сыскать. И вот вместо того, чтобы поселиться в ней, Тамраз выбирает себе в качестве резиденции меликский дворец близ монастыря Орек, который по эстетическим характеристикам безусловно превосходит Гюлистанскую крепость, однако в оборонительном, тактическом значении не идет ни в какое сравнение с ней. Политические реалии тех лет выдвигали на первый план именно такую характеристику княжеской резиденции (читай – столицы княжества), как неприступность. Во время войны – не только замолкают музы, но и отходят на дальний план эстетические стремления людей. Первичным становится инстинкт самосохранения. Посему представляется маловероятным, что Тамраз предпочел Гюлистанской крепости дворец близ Орека. Разумеется, это относится к периоду освободительной борьбы. До ее начала и после ее окончания Тамраз жил в этом дворце. (Кстати, в этой связи возрастает вероятность того, что надпись на арке дворца, где упоминается мелик Тамраз, была сделана в 1701 году (по Лалаяну), а не в 1727, как утверждает Раффи.)

Описываемые в сказаниях гонения, которым подвергся Овсеп со стороны Тамраза, на наш взгляд, не могли иметь место, так как первопричина этих гонений по преданиям – стремление Тамраза упрочить свою власть путем если не ликвидации, то хотя бы изоляции законного наследника – Овсепа, является плодом народного воображения и не соответствует исторической реальности. Как мы уже говорили, Овсеп был внуком Тамраза и мог претендовать на власть лишь после смерти своего деда. Следовательно, Тамразу незачем было изолировать или подвергать изгнанию Овсепа, чтобы узаконить свою власть. Она и так была законной, получченной им по наследству от своего отца – мелика Беглара.

О несоответствии с исторической действительностью описываемых преданиями событий, связанных с взаимоотношениями Овсепа и Тамраза, помимо достоверных исторических фактов свидетельствуют, как это ни парадоксально, сами эти предания, вернее, то обильное количество несостыковок, противоречий, анахронизмов, которые в них содержатся. О нелогичности изоляции Овсепа в Гюлистанской крепости Тамразом мы уже говорили. Однако это противоречие с логикой и здравым смыслом ничто по сравнению с другими содержащимися в преданиях противоречиями. Чего, например, стоит анахронизм, “просочившийся” в записанный Раффи вариант народных преданий, который подметил еще Е. Лалаян.

Согласно Раффи, в первые годы после смерти Абова в Карабах приехал сборщик дани шаха Султана Хусейна Мирза Тахир. Мелик Тамраз не только не воспрепятствовал сбиранию дани со своего народа, но напротив, очень дружелюбно принял персидского представителя и, желая понравиться ему, приказал увеличить размер дани, выплачиваемой его подданными. Но этого еще недостаточно: вознамерившись преподнести персидскому сборщику достойный подарок, Тамраз рассказывает ему о знаменитом ружье своего брата Абова II, которое находится у его сына Овсепа. Заинтересовавшийся реликвией Мирза Тахир вызывает к себе Овсепа и отбирает у него ружье отца. Когда об этом инциденте Овсеп рассказывает своей матери, та ругает сына, назвав его недостойным сыном храброго отца. Услышав эти слова матери, Овсеп клянется возвратить потерянное ружье отца и, собрав своих сторонников, устраивает засаду в одном из ущелий Тартара, истребляет свиту Мирза Тахира и, убив его самого, не только возвращает оружие отца, но и становится обладателем несметных богатств, собранных во всех провинциях. По словам Раффи, события эти имели место незадолго до низложения с трона шаха Султана-Хусейна.

Лалаян, рассказывая эту историю, обращает внимание на то, что в ней есть хронологическая ошибка: “ибо отец мелика Овсепа – мелик Абов II умер в 1728 году, когда шах Султан Хусейн был уже мертв (1722)” Лалаян отмечает также еще одну неточность в предании: “Действительно, Мирза Тахир приезжал в Карабах и Гяндзак за собираиием дани, однако было это в 1720 году, как указывает католикос Есаи”. Из выявленных неточностей Лалаян заключает, что упомянутый в преданиях сборщик дани был не Мирза Тахир и направлен он был в Гюлистан не персами, а турками. На наш взгляд, это утверждение Лалаяна не совсем правомерно, ибо, как мы знаем, хотя с 1724 года Карабах де-юре принадлежал османцам, однако к ним “совершенного подданства не показывал”. В конце 1720-х годов ни одно государство не могло требовать дани от независимого армянского Карабаха. Для этого сначала необходимо было усмирить и подчинить себе его непокорный народ. Однако, ни Османская империя, ни разлагавшаяся Персия не в состоянии были добиться этого. Посему нам кажется, что описываемая в преданиях стычка между персидскими сборщиками дани и гюлистанцами если и имела место, то в начале XVIII века. Мелик Овсеп, разумеется, к этой стычке не мог иметь никакого отношения. Как видим, противостояние Овсепа и Тамраза, в данном эпизоде преданий, не имеет под собой никаких реальных оснований.

Неподкрепленностью фактами страдает и завершающая часть преданий об Овсепе и Тамразе. В развязке этой своеобразной сказки на историческую тему описан акт мести Овсепа и восстановление попранной справедливости. Овсеп, судя по преданиям, став владельцем огромных богатств (в результате нападения на сборщиков дани), постепенно усилил свое положение и вознамерился не только отнять власть у Тамраза, но и отомстить своему безжалостному попечителю за те лишения, которым он подвергся, будучи малолетним и неопытным. Объединившись с джрабердским Меликом Атамом, отношения которого с Тамразом были недружественными, молодой Овсеп напал на замок Тамраза. После нескольких дней тяжелейших боев замок был взят, а Тамраз попал в плен. По воле победителя Тамраз был повешен, после чего Овсеп стал полноправным, единоличным правителем Гюлистана. Последнее утверждение (приход Овсепа к власти после смерти Тамраза), пожалуй, единственно достоверное сведение, содержащееся в этой части предания. Чуть ниже мы увидим, что история казни Тамраза, подобно многим другим историям о гюлистанских меликах, является вымыслом, плодом народного воображения. Установить это мы сможем уже знакомым нам методом сличения преданий с историческими фактами. Но прежде, в качестве введения, поговорим об исторических реалиях 30-50-х годов XVIII века. Необходимость очередного нашего отступления продиктована невозможностью рассказывать о людях прошлого, будь то правитель или простолюдин, абстрагируясь от эпохи, в которой они жили. Как вы помните, предыдущее наше историческое обозрение было посвящено освободительной борьбе карабахского армянства 1720-х годов. Мы увидели, как их предводители, разочаровавшись в