Есть по крайней мере одно свидетельство этому. Известно, что Исахан носил титул мелика еще при жизни Беглара. Имя Абова (даже без титула и звания) не упоминается ни в одном из сохранившихся свидетельств первого двадцатилетия XVIII века. Это на первый взгляд весьма странное обстоятельство можно объяснить двумя причинами:

1. Вопреки выводам, к которым подталкивают предания, Абов в указанный период был несовершеннолетним и его влияние на жизнь края было минимальным.

2. Исчезновение (потеря, разрушение) свидетельств об Абове, относящихся к этому периоду.

Вторая причина представляется маловероятной, потому что даже учитывая те разорительные набеги опустошителей, которым в течение последующих десятилетий систематически подвергался край, трудно представить себе такое выборочное исчезновение свидетельств. Какие-то крупицы данных об Абове должны были сохраниться (если таковые вообще имелись).

Первое предположение кажется нам более вероятным. Именно малолетством Абова объясняется отсутствие упоминания его имени в исторических источниках начала XVIII века.

Итак, что же мы имеем?

1. Абова и Тамраза связывали отношения отца и сына, либо сына и отца.

2. Тамраз был старше Абова (напоминаем, что в 1716 году Тамраз был уже зрелой личностью, а Абов в этот период был, как мы выяснили, несовершеннолетним, или, по крайней мере, не достигшим зрелости молодым человеком).

Из вышесказанного следует однозначный вывод о том, что Абов, вопреки преданиям, был не старшим братом Тамраза, а его сыном. Вероятно, в преданиях закрепилась не столь уж редко встречающаяся в них ошибка, и старший внук Беглара стал в них его старшим сыном.

В свете сделанного уточнения представляется объяснимым и факт упоминания Абова в корреспонденциях карабахской знати с Русским Двором без титула “мелик”. Причиной такого умолчания служит то, что сын Тамраза – Абов по-настоящему никогда не был меликом края. А упоминание Абова меликом на могиле жены скорее всего было данью перед его памятью. Заметим, что Абов имел право на меликскую власть в Гюлистане, и это право по наследству передалось его сыну – Овсепу. Причиной некняжения Абова без сомнения служила ранняя его смерть.

Недостоверность сведении Раффи и Лалаяна кроется именно в упоминании Абова старшим сыном Беглара. Истинность утверждения Лалаяна относительно наличия у Беглара двух других сыновей – Тамраза и Исахана – не подвергается сомнению. Об Исахане мы говорили выше, показывая обоснованность причисления его к роду Мелик-Бегларянов и к сыновьям Беглара. О достоверности подобного же причисления Тамраза мы поговорим сейчас.

Так уж сложилось, что прояснение многих вопросов генеалогии Мелик-Бегларянов, становится возможным благодаря свидетельству более поздних представителей княжеской фамилии Гюлистана. Чуть выше мы показали, что родственная связь между меликом Тамразом и одним из выдающихся деятелей Карабаха второй половины XVIII века меликом Овсепом находит достоверное подтверждение благодаря тексту, подписанному Абовом III. Генеалогическая, потомственная связь между Тамразом и Бегларом также подтверждается свидетельством, оставленным этим прославленным меликом Гюлистана конца XVIII – начала XIX века. Так, под письмом, направленным карабахскими меликами в 1806 году известному московскому армянину Минасу Лазаряну, среди других стоит и подпись властителя Гюлистана Абова Мелик-Бегларяна.

В другом историческом документе, в приведенном Потто предписании Паскевича джрабердскому юзбаши Вани от 18 сентября 1826 года, один из сыновей Абова III – Манас или Минас назван Минасом Мелик-Бегларовым. Заметим, что Мелик-Бегларяном и Мелик-Бегларовым в упомянутых свидетельствах названы потомки мелика Тамраза. Более очевидного доказательства, родственной связи между потомком Сев Абова Бегларом и Тамразом с его преемниками трудно сыскать. Родственная связь Тамраза и его потомков с Бегларом, как показывает фамилия Мелик-Бегларян, также была по прямой мужской линии. Вместе с тем, Тамраз и Беглар были современниками. Сопоставляя эти два обстоятельства, нетрудно прийти к выводу, что Беглар был отцом мелика Тамраза. Таким образом, получается, что достоверными источниками подтверждается наличие у мелика Беглара двух сыновей – мелика Тамраза и мелика Исахана.

Говоря о происхождении Мелик-Бегларянов, мы упоминали высказывание К. Каграманяна о том, что на самом деле род Сев Абова и его потомка Беглара не имеет никакого отношения к Мелик-Бегларянам. Относительно возникновения родовой фамилии властителей Гюлистана Каграманян в другом месте своего труда рассматривает следующее предположение: часть последующих поколений по его имени (по имени сына мелика Овсепа – Беглара, прозванного исследователями Бегларом II в отличие от Беглара I, отца Тамраза. – авт.) прозвались Мелик-Бегларян. С этим прославленным родом Мелик-Бегларин не следует путать обосновавшегося близ Орека мелика Беглара, который имел очень скромное положение”.

Вышеприведенные свидетельства, на наш взгляд, не оставляют никаких сомнений относительно причастности умершего в 1720 году Беглара к роду Мелик-Бегларян. Безусловно, имя этого Беглара и стало основой родовой фамилии властителей Гюлистана. Повторяем, именно по имени Беглара I, а не Беглара II гюлистанские мелики стали называться Мелик-Бегларянами. Ибо помимо потомков Беглара II, как явствуют те же свидетельства, фамилией Мелик-Бегларян пользовались его брат и племянник. И, как пишут Г.А. Акопян и В.К. Осипов: “Вряд ли мелик Абов и его сын назвались бы Мелик-Бегларянами по имени своего брата (для первого) и дяди (для второго)”.

Подводя итоги, отметим основные моменты: сравнение исторических свидетельств с народными преданиями выявило нижеследующие несоответствия последних с историческими фактами:

1. Мелик Беглар не имел сына по имени Абов.

2. Названный в преданиях сыном мелика Беглара Абов II Хромой на самом деле был сыном мелика Тамраза.

3. Мелик Тамраз был старшим сыном Беглара.

4. Приход Тамраза к власти не являлся случайным стечением обстоятельств, а был подкреплен его наследственным правом.

5. Тамраз пришел к власти значительно раньше 1728 года.

6. В 1720-х годах вопреки народным преданиям Абов II не был ни полноправным, ни даже номинальным владельцем края, ибо в указанный период жил и здравствовал его отец – мелик Тамраз.

Сопоставление исторических фактов с преданиями о представителе следующего поколения гюлистанских властителей – мелике Овсепе, выявляет еще более любопытные несуразности, содержащиеся в народных сказаниях.

Как мы уже упоминали, предания рисуют весьма драматические отношения между меликом Тамразом и меликом Овсепом. В них Овсеп выступает в роли гонимого, олицетворяя собой добро. Тамразу же предписана роль гонителя Овсепа, вершителя зла. Эту часть преданий вообще можно рассматривать как отдельное произведение устного народного творчества, по своему сюжету и композиции весьма походящее на сказку с обязательным финалом, присущим данному жанру, – востожествованием добра над злом.

Согласно преданиям, забрав в свои руки после смерти своего брата Абова власть последнего, Тамраз изолировал законного наследника Овсепа с матерью в Гюлистанской крепости (“Юный Овсеп жил в Гюлистанской крепости со своей матерью в незавидном положении”.)

Внимательное прочтение данного эпизода выявляет его необоснованность. Представим себе ситуацию: конец 20-х годов XVIII столетия, Карабах со всех сторон