не помню, конечно. Но думаю, пока она не родилась, я их так сильно не раздражал. По крайней мере, мама на моих детских фотографиях улыбается. А я, наоборот, плачу. Видно, уже тогда понимал, чем дело кончится. ||

▶ Вот бы всё вернуть! Я бы из кожи выпрыгнул, но родился бы девочкой. Кристинкой! А она… Она пускай бы делала что хотела. Мне плевать. ||

▶ А вообще, конечно, это несправедливо. Зачем рожать детей, не рассчитав предварительно свои душевные возможности? Это же чистая арифметика. А ты как-никак университет закончила. Красный диплом получила! Могла бы уже и постараться!

Но какое там – постараться. Мама же не знала, что мальчик родится. То есть я. Она тёте Ларисе – подруге своей – так и сказала однажды:

– Если бы у меня первой была девочка, я бы больше и не рожала.

Здорово, правда? ||

▶ Никогда не перестану удивляться этому человеку. Я уже и брюки снял – обратно в шкаф повесил, а тут – бац – он ко мне в комнату заходит. Видно, ему Кристинка дверь открыла. И сразу с упрёком:

– Ты что, ещё не собрался?

Я, конечно, ответил как мог – что собрался!

А он ещё посмотрел так, оценивающе, и говорит:

– Чувак, о вкусах, конечно, не спорят. Но там обычная вечеринка намечается. Не пижамная.

Это он, значит, про мой внешний вид отпустил шуточку. Понятно, я же в одних трусах перед ним стоял. И в рубашке.

Я пытался сделать вид, что мне плевать! Но тут и слепой понял бы, что это – напускное.

Я же его целый час прождал, как дурак последний! А он даже не извинился. Уселся с наглым видом на мою кровать и снова – тем же тоном:

– Ты одеваться думаешь? Нас люди ждут.

Тут я уже, конечно, не выдержал. Сказал:

– Вообще-то я только разделся. Надо было ещё позже прийти. Чтобы я к тому времени уже спать лёг!

Может, конечно, и не стоило столько претензий сразу, но я действительно разозлился. А этот бессовестный и ухом не повёл. И с такой улыбочкой:

– Оу, ай эм сори. Я просто бабуле лекарство искал. Редкое! Пришлось погонять по аптекам.

Ну я же тоже не чудовище. Раз бабуле, тогда ладно. И стал натягивать брюки.

А он как завопит:

– Стоп-стоп! Это что такое? – И такими глазами на мои брюки уставился! Даже не знаю какими. Полными ужаса!

Я ему:

– Это брюки! – говорю.

А он мне:

– Так я и вижу, что брюки, олух. Только мы на вечеринку идём, а не в театр оперы и балета. У тебя джинсы есть?

Я сказал:

– Конечно, есть. – А сам уже по-настоящему обиделся. Почему это олух? По-моему, брюки в таких случаях – самое то. Вечеринка – это же не в магазин сходить. Серьёзное мероприятие. Но разве Бабочкину угодишь? Он точно как моя мама!

Я даже в джинсы толком влезть не успел, как ему и это не понравилось. Рубашка, видите ли, не та!

Нормальная рубашка. Хлопковая. Но Бабочкин снова запротестовал:

– Что ты вырядился, как на бал? Надень простую майку. Или толстовку.

Дошло до того, что он полез в мой шкаф с ревизией. Вообще уже! Все вещи там перерыл. А я их, между прочим, строго по цветам раскладывал!

Наверное, это меня и взбесило. Не люблю хаос. Поэтому и сказал:

– Всё, я в рубашке пойду!

И уже прямо обрадовался, что тоже, оказывается, умею быть категоричным, а он опять:

– Ты прям как миссионер. Хоть в джинсы не заправляй! ||

▶ Естественно, я после всего этого запаниковал! И когда мы подошли к дверям, сказал на полном серьёзе:

– Что-то у меня с животом неладно. Я, наверное, никуда не пойду.

Но Бабочкин, конечно, не купился. Вытолкал меня за дверь и так – решительно:

– Шуруй давай!

Пришлось идти. Я, по-моему, даже с Кристинкой не попрощался. Но она сама за нами выбежала и такая:

– Гриша, ты во сколько вернёшься? Что мне маме сказать?

А я ещё так трагически подумал: «Да не вернусь я больше. Умру где-нибудь по дороге!»

А Гера потом, когда мы в лифте ехали, сказал:

– Классная у тебя сестра. Вы молодцы, что дружите.

А я опять подумал: «Да уж конечно, дружим. Прямо как мы с тобой».

Честно, у меня уже и правда живот начал ныть – от ужаса. А Бабочкин – вот человек. Как будто что-то почувствовал. Хотя я же и не говорил ничего. Уверенно так держался. В общем, не знаю почему, но он вдруг сказал:

– Не дрейфь, Звездочёт. Там нормальные ребята. Никто не кусается.

Звездочёт! Вот чего он ко мне с этим прозвищем привязался? Звучит как-то уж совсем по-дурацки. Хотя, конечно, всё лучше, чем «чучело».

Я кивнул, чтобы он понял – никто здесь и не думал дрейфить. А Бабочкин вдруг стал серьёзным. И говорит:

– Ты не обращай внимания на мои шуточки. У меня просто натура такая.

И ещё так – как будто оправдываясь:

– Понимаешь, жизнь такая штука – её нельзя воспринимать всерьёз. Иначе можно чокнуться.

И тут я понял… Гера – он такой человек… Ему всё можно сказать. Но всё равно решил не грузить его своей философией. В конце концов, он же меня на вечеринку позвал, а не в Общество мёртвых поэтов[22].

Поэтому я собрался и беззаботно сказал:

– Всё норм, чувак. Не парься! – как мог беззаботно.

Бабочкина это почему-то развеселило. ||

▶ Кстати, если так пойдёт и дальше, Общество мертвых поэтов – не самый плохой вариант. Понятно, что не мёртвых, а живых. И не обязательно даже поэтов. Гера же больше прозу читает. Но сама идея!

По-моему, идея – просто замечательная. ||

▶ До сих пор не верю в то, что случилось. Скажу одно: этот день – он просто обязан войти в историю. Буду потом своим внукам рассказывать, как мы с их бабушкой познакомились.

Понятно, что какие-то моменты придётся убрать. Детям такие вещи знать не обязательно! Но в целом эта история, чувствую, станет нашей семейной легендой.

Хотя началась она – просто хуже некуда…

Мы с Герой пришли к Ореховой, а там людей – туча. И половина незнакомых. Я ещё подумал – жаль. Ну, что только половина! Они хотя бы не таращились на меня как на чучело, в отличие от наших.

Хотя вот Орехова… вроде бы даже обрадовалась. Сказала:

– Ого, какие люди!

И предложила мне пиво.

Я сразу на